При очередной вспышке мигающих на ЦПУ сигнальных ламп я увидел спину судорожно вращающего вентиль террориста и… свои пустые ладони. Оказывается, при падении я выронил из рук автомат. На поиск оружия уже не было времени. Вместо этого я прыгнул на спину террориста и, захватив руками его шею, сдавил ему горло. Но тут он молниеносно взмахнул правой рукой, и резкая боль пронзила мое левое плечо чуть ниже ключицы. Нож! В руке террориста оказался нож, который я не заметил. Моя хватка сразу ослабла. И террорист, почувствовав это, взмахнул руками и сбросил меня с себя. Его нож так и остался в моем плече, но он тут же опустил правую руку в карман бушлата, где, очевидно, держал свой пистолет.

Вновь вспыхнули сигнальные лампы на пульте управления реактором, и я увидел залитое кроваво-красным светом лицо убийцы моего друга, его горящие безумием глаза и садистски-радостный оскал. Но тут сбоку от меня клацнул выстрел подводного автомата, и на бушлате террориста, на правой стороне груди, открылась крохотная дырочка. Пронзенный стрелой для подводной стрельбы террорист изменился в лице. Его торжествующий оскал сменился удивлением. Он отшатнулся назад и, привалившись спиной к стене реакторного отсека, сполз по ней вниз. Убийце оставалось жить последние секунды, но при этом ему все-таки хватило сил вытащить из кармана правую руку, в которой оказался вовсе не пистолет, а стальной шар ручной гранаты. Я нагнулся к нему и попытался перехватить его руку, но опоздал.

В следующую секунду террорист сдвинул усики чеки и, выдернув кольцо, разжал пальцы. Я увидел, как отделилась от корпуса гранаты и отскочила в сторону предохранительная скоба, а сама граната с глухим стуком ударилась об пол и откатилась в сторону.

В тесном отсеке поста управления было абсолютно негде укрыться от разлетающихся осколков. Поэтому взрыв даже маломощной наступательной гранаты должен был убить и меня, и так вовремя пришедшего мне на выручку боевого пловца. Тогда уже никто не сможет отвернуть закрытый террористом вентиль и предотвратить ядерный взрыв. Я уже собирался броситься на гранату и накрыть ее своим телом, чтобы спасшийся пловец закончил начатую нами работу. Но при очередной вспышке сигнальных ламп я вновь увидел торжествующую усмешку на лице террориста, и мне в голову пришла другая идея.

Ухватив за шиворот обмякшее тело террориста, я навалил его на лежащую на полу гранату, а чтобы он не смог отползти или перевернуться, выдернул из своей раны нож и всадил его между лопаток убийцы. В тот же миг под ним разорвалась граната. Взрыв всколыхнул тело террориста, но оно тут же вновь шлепнулось на пол, похоронив под собой неразлетевшиеся осколки.

Собрав остатки сил, я подполз к закрытому вентилю и попробовал отвернуть его, но одного моего усилия явно не хватало. И тут откуда-то из темноты вышагнул человек в матросской робе. Одну руку он прижимал к груди, а другой взялся за вентиль рядом со мной. И вентиль провернулся. Сначала он поворачивался тяжело, но с каждым поворотом вращать его становилось все легче и легче. Когда мы его полностью открыли, мне даже показалось, что я слышу, как шумит в трубопроводе поступающая в реактор охлаждающая жидкость. Я с благодарностью взглянул на своего помощника, решив, что мне помог механик, которого мы обнаружили в машинном отделении, но увидел перед собой совсем другого человека. И тут до меня дошло:

– Марченко, Андрей?!

Он быстро кивнул, но вместо ответа подошел к пульту управления реактором и повернул там какую-то рукоятку. Хотя я этого и не видел, но догадался, что он вводит в реактор поглощающие нейтроны стержни.

– Как температура в реакторе? – спросил я у него, вновь вспомнив предупреждение Гришина о необратимости цепной реакции.

– Падает, – ответил мне Марченко, взглянув на термометр.

Отдельный учебный центр управления «В» Центра специального назначения ФСБ РФ, Балашиха, Московская область, 20 марта, 10.00

Выметенный до песчинки плац. Ровные шеренги наших бойцов. Строгие кители. Суровые лица. Траурный митинг. Перед строем покрытый красным кумачом постамент. На нем четыре гроба с телами наших товарищей, погибших при освобождении атомного ледокола «Россия» в мурманском порту. Майор Уткин, скончавшийся в мурманском госпитале уже после того, как операция по освобождению судна и его команды была полностью завершена, капитан Лекомцев из отделения боевых пловцов, погибший в бою за машинное отделение, старший лейтенант Глебов, погибший при высадке на палубу ледокола, старший лейтенант Беляев, погибший во время отвлекающего штурма, – наши друзья, боевые товарищи. Прежде всего именно им жители Мурманска обязаны своим спасением. А еще они обязаны моему другу Валентину Федотову, Жене Касаткиной, сотруднице службы наружного наблюдения, и всем тем, кто шел по следу террористов или вставал у них на пути. Это они спасли жителей многотысячного города от гибели, а всю область от радиоактивного заражения, сорвав тем самым план террористов и чудовищный провокационный замысел американской разведки.

И всегда на пути банд террористов, боевиков и диверсантов, наркокурьеров, промышляющих контрабандой наркотиков, и обычных, но не менее жестоких уголовных бандитов будут вставать наши парни из «Альфы» и «Вымпела», спецназа ГРУ и внутренних войск, пограничной службы и МВД. Так было и будет всегда, пока есть люди, кто выбрал своей профессией защиту Родины и собственного народа. А сейчас мы провожаем тех, кто отдал за это жизнь. Идет траурный митинг…

* * *

«Если мы допустим, чтобы на смену международному праву пришло кулачное право, согласно которому сильный всегда прав и имеет право на все, а при выборе средств для достижения своих целей ничем не ограничен, тогда под вопрос будет поставлен один из базовых принципов международного права – принцип незыблемости суверенитета государства. В этом случае ни одна страна мира не будет чувствовать себя в безопасности. Военная акция против Ирака ничем не может быть оправдана: ни обвинениями Ирака в поддержке международного терроризма (информации подобного рода у нас никогда не было и нет), ни желанием сменить в этой стране политический режим, что прямо противоречит международному праву и должно определяться только гражданами того или иного государства».

(Из заявления Президента России Владимира Путина на совещании в Кремле с руководителями силовых структур 20 марта 2003 года.)