– Я запомнил, командир.

– Вычистить эту заразу до белой кости. Мирное население не трогать. Кто захочет служить нам – ради Бога. Пойдете налегке. Запас у седла на неделю. Дальше война прокормит. Все, ребятки, по коням.

Груздень сорвался из-за стола.

– Подожди, дружище, – остановил его Стас. – Вернешься из похода, начнешь набирать панцирный полк. В пять тысяч копейщиков.

Груздень раскрыл рот.

Зорень не выдержал, запрокинул голову и расхохотался.

Груздень обескуражено повернулся к нему.

– Не умри от радости, Груздень. Людей пока нет, нет и одежки. Так что с радостью придется повременить.

– Алексей?

– В армии каждый говорит только за себя, – попенял ему Стас. – Но тебе, как другу, отвечу. Алексей получит тяжелую конницу. И тоже в пять тысяч копий. А над легкой конницей будет начальствовать Хруст.

Груздень начал медленно приходить в себя, но было видно, что так и не оправился от удара. Махнул рукой и вылетел в двери, увлекая за собой Войтика и то, что осталось от его героической разведки.

Зорень снова засмеялся.

– До ночи не доживет от новости. Умеешь ты Стас порадовать человека, – сказал он отсмеявшись и повернулся к Стасу.

Тот неприметно улыбнулся.

– У меня и тебя есть, чем порадовать, брат, – сказал он, скромно потупив взор. – Купава, оставь нас. Дай поговорить.

Подождал, пока за девушкой закроется дверь, и снова посмотрел на встревожившегося конязя.

– Зорень, тебе предлагаю встать во главе нашей армии. Что тебе делать в твоем Соколяне? Заскучаешь.

Теперь уже опешил Зорень.

– А как же Соколянь?

– Оставь там наместника. Будешь приезжать, как на дачу. Или в отпуск. Тьфу ты, черт! Какой, к дьяволу, отпуск. Каганату больше не жить. Пора возрождать свои земли.

– А Соколянь?

– Дался тебе этот Соколянь? Я разве прошу тебя отказаться от него? Оставайся и дальше Соколяньским конязем. По крайней мере, зарплату требовать не будешь, – пошутил он, совсем не рассчитывая на то, что шутка будет понята. Повернулся к двери и крикнул: – Веселин!

В дверном проеме показалось лицо Веселина.

– Веселин, мальчик мой, скажи волхву, что мы ждем его. Пусть поторопится, – и наполнил бокалы вином. – Выпьем, друг мой. Или, как говорили в моем мире, замочим это дело. Рыба посуху не ходит. А под рюмашку и разговор веселей пойдет. В каждом коняжестве поставим по тысяче, по две. Командовать можешь даже из Соколяня.

– Умеешь ты, Слав, ударить так, что и ответить нечем.

– Я тебя, Зорень, не тороплю. Собьем каганат, к морю выйдем. Не рекой ходить будем. Города поставим. Северных хулиганов укоротим. Нам служить будут. Соседей к рукам приберем.

Зорень чуть было рот не открыл, заслышав о планах Стаса. Двух жизней не хватит на все, что в голове побратима живет.

– Съезди в свой Соколянь, поживи там, подумай…

– Только поторопись, конязь, с думками, – ворвался в покои Пивень, как буря, – отчину возвращать надобно. Славу отцов возрождать. А думы, они и подождать могут. Не убегут. Я соседей расшевелил. Орка им показал. Эльфов послушали. Может, и съедутся. Не сюда, конечно, в град Предслав.

Зорень опустил голову.

– Остановиться не даете.

– А ты не останавливайся, – посоветовал Пивень. – Я бы вот тоже остановиться хотел. Но закусил удила так, что губы в кровь и бегу. А все он… – Пивень ткнул пальцем в Стаса. – А в Предслав я, вождь, Хрустовых ребяток отправил. Ну, и еще кое-куда. Посмотрят, послушают. Да и так кстати будут.

Стас незаметно посмотрел на Зореня. Тот, раскрыв глаза, смотрел на волхва.

– Ты же Божий человек, Пивень. Тебе на воду смотреть, в бобы ворожить, по кишкам судьбу угадывать…

– Так я и угадал, коняже. Наша судьба – Славия. Заводить гостей, вождь?

– Пусть заходят.

Гости смирненько вошли в трапезную, шапки в руках мнут. Сбили-таки спесь.

– Уговорились?

– Вестимо. Как не уговоришься? – вздохнул старший из гостей. – Когда нож у горла.

Зорень обернулся в сторону дверей, где, наверняка, стоял Веселин, и тихо засмеялся:

– Ножа, допустим, вы еще и не видели.

Стас понял Зореня и улыбнулся.

– Не нами сказано – заплати налоги и спи спокойно. Подходите к столу, гости именитые. Веселин!

Снова показалась голова Веселина.

– В доме гости, а у нас на столе сухие корки.

– Не беспокойся, господин. После приятной беседы с твоим аспидом-волхвом кусок в горло не полезет. А вот винца откушаем.

– Ну, и на том спасибо. А я уж было подумал, что и за мой стол не сядете.

– Попробуй – откажись.

Глаза с опаской на Зореня, на Пивня смотрят. На Стаса и смотреть не осмеливаются.

– А что, правда – воевода ваш в наших городках?

Стас усмехнулся.

– Я же сказал, заплати налоги и спи спокойно.

– Тогда-то конечно…

– Поговорим, гости дорогие о делах наших скорбных.

– Почему не поговорить? Можно и поговорить, если про морскую торговлишку не для красного словца сказано было.

– Вот те на! – удивился Стас. – Ты слышал, побратим? Чтобы я, серьезный, можно сказать – государственный человек, и для красного словца? Да никогда! Нет, судари мои, святым не шучу. Предгорная река вас устроит на первых порах? А там и до моря рукой подать…

Подумали, помычали в бороду.

– Устроила бы и река. Так там каганат озорует. Хаживали мы уж той дорожкой.

– Про каганат забудьте, – решительно пресек зарождающиеся сомнения Стас. – Там мои воеводы. Почистим для вас дорожку. Не без вашей помощи, конечно. Извольте, судари мои, по прибытии домой отправить нам свои дружины. Не одним же нам для вас дорожку чистить да песочком присыпать…

Помолчал, глядя на них вприщур.

– А там и прямой путь откроем, через степи. Так, брат Зорень?

Зореню ответить не дали.

– А не врешь?

Похоже, именитые гости про дружину мимо ушей пропустили.

– Вот это по-нашему. По-русски. В смысле, по-славянски. Прямо, и в лоб. – Стас смеялся заразительно. От души. И так же со смехом ответил: – Во! Зуб даю. За базар отвечаю!

– Коли так…

Стас поманил их пальцем через столы. И, когда они склонили к нему свои головы, таинственным шепотом профессионального искусителя, прошептал, но так, чтобы шепот слышали все:

– А за рекой – горы, а в горах – серебро, золото, каменья огнем полыхают… сам видел. Зорень соврать не даст. Не дашь, брат?