Одним из самых блестящих и увлеченных интеллектуалов был Никола Конте[933]– сорокатрехлетний инженер-самоучка, физик, живописец и изобретатель, который, помимо многих других патриотических свершений, основал первые в мире военно-воздушные силы – «Воздухоплавательную бригаду» французской армии. Он превратил один из старых дворцов Людовика XVI в военно-воздушную базу, откуда бригада запускала воздушные шары, что в середине 1790-х годов парили над полями сражений на французской границе и собирали сведения о передвижении вражеских войск. Наполеон поручил Конте возглавить Воздухоплавательный полк Египетского похода, но, когда флот утонул, большинство воздушных шаров ушли на дно[934]залива вместе с большим количеством другого технического оборудования.

Конте всюду ходил с повязкой на глазу, который он потерял в результате взрыва во время эксперимента по замене горячего воздуха в воздушном шаре на водород. Сохранив присутствие духа, несмотря на тяжелую ситуацию, он метался по окрестностям Кира, предлагая построить армии и горожанам все, что им не хватало. Он открыл литейный цех и заново сделал утраченные приборы и инструменты. Он открыл заводы, фабрики, пекарни, водяные мельницы и цеха по штамповке металлических изделий, чтобы производить оружие и чеканить монету. И он обучил местных жителей, чтобы они работали на всех его предприятиях. Другой ученый вспоминал, что у Конте «в голове хранились все науки[935], а в руках – все ремесла».

Он также из ничего собрал новые воздушные шары. Это была часть плана Наполеона поразить жителей Каира яркими демонстрациями французских технологических достижений. Египтяне с любопытством отнеслись к первому запуску[936], но со смущением увидели, что шар поднялся в воздух для распространения над Каиром копий очередной прокламации Наполеона. Второй запуск явно произвел слабое впечатление. «Машина была сделана из бумаги[937]и имела сферическую форму. Конусообразные полосы, из которых складывалась поверхность шара, были патриотически раскрашены в красный, белый и синий цвета», – рассказывала «Le Courrier d’Egypte», официальная газета похода. Автор статьи описывал, что «когда [каирцы] увидели гигантский шар, поднимающийся в небо сам по себе, те, над которыми он пролетал, в ужасе обратились в бегство». К несчастью, поднявшись в небо, образец ультрасовременных технологий, за которым, как сообщалось, наблюдали 100 000 зрителей, загорелся (в конце концов, это устройство было сделано из бумаги, наполнявшейся горячим воздухом при помощи горелки) и рухнул на землю, охваченный пламенем[938]. К счастью, шаром никто не управлял. Хронист аль-Джабарти передает точку зрения арабов: «Французы были смущены[939]его падением. Их утверждение о том, что этот аппарат подобен судну, в котором люди сидят и путешествуют в другие страны в поисках новостей… оказалось неправдой. Наоборот, выяснилось, что оно напоминает воздушные змеи, которых домашняя прислуга при случае мастерит на праздники».

Ученые не только помогали войскам и процессу колонизации. Еще одной причиной, по которой Наполеон привез интеллектуалов в Египет, – и главной причиной, по которой поход помнят в наши дни, – было стремление расширить знания Запада о древней истории и культуре Ближнего Востока. Хотя в пятидесятитысячных французских войсках насчитывалось всего двести «книжников», Наполеон считал их миссию настолько важной, что осенью 1798 года распорядился предоставить Конте, Доломье и остальным образованным французам постоянные квартиры в центре Каира ради «прогресса и распространения просвещения[940]в Египте». Египетский институт, как он стал называться, занимался исследованиями и публикацией работ по археологии, естествознанию и истории. Наполеон, который разыгрывал из себя интеллектуала и гордился членством во Французской академии в Париже, завалил Институт проблемами[941]– как всеобъемлющими, так и мелкими. Как очистить нильскую воду? Что практичнее использовать в Каире – ветряные или водяные мельницы? Что собой представляют гражданское и уголовное право в Египте и какие их элементы мы должны сохранить или отбросить? Есть ли способ сварить пиво без хмеля?

Когда я приехал в Каир в поисках следов и наследия Дюма и похода, я обнаружил, что Институт все еще существует – французские солдаты-караульные у высоких чугунных ворот охраняли идеально ухоженный сад в декартовском стиле в самой гуще хаотично нагроможденных городских улиц. В одном из неоклассических зданий института, сохранившемся в нетронутом виде, я нашел библиотеку из десятков тысяч произведенных на месте и сброшюрованных вручную книг, которыми ученые и студенты пользовались в монашеском молчании. В другом здании персонал, состоявший целиком из арабов, печатал книги на старомодных прессах размером с комнату. Они использовали наборный шрифт для восемнадцати ближневосточных языков и выпускали прекрасные книги на древнеарамейском и даже с египетскими иероглифами. Тщательно одетые пожилые люди сидели в соседней комнате девятнадцатого века с высокими потолками и сшивали книги при помощи длинных иголок и катушек с белыми нитками размером с кегли для боулинга. Эта работа, очевидно, продолжалась без перерыва на протяжении более двух веков, несмотря на мировые войны и революции. Изучение древностей оказалось сильнее современных политических раздоров и придало положительный смысл злосчастной попытке Наполеона основать в Египте колонию – по крайней мере, так было до 18 декабря 2011 года. В тот день сюда пришла Арабская весна: сражение между протестующими и полицией перекинулось на Институт с соседней площади Тахрир. В Ииституте начался пожар[942], десятки тысяч бесценных рукописей стали добычей огня. К концу дня наиболее важная часть наследия французского похода в Египет была окончательно уничтожена[943].