полицейский транспорт? В случае моего исчезновения следы непременно приведут в город… А может быть, за меня взялся Николай? Сейчас приеду я в Терпилов, а меня под белы руки, да в то же СИЗО, где уже сидит Саша… Пришьёт мне какую‑нибудь статью, да отправит на зону года на три. Так хоть он будет уверен, что я не расскажу никому об его подвигах последних месяцев… И это маловероятно. Я ведь тоже не буду сидеть сложа руки, подниму информационный шум, привлеку все свои журналистские связи… Но что же тогда?

Через два с половиной часа наша машина остановилась у здания УВД Терпилова, и лейтенант, открыв дверь, попросил меня выйти. В дверях отдела уже стоял Ястребцов. Не подав руку, он только коротко кивнул мне и попросил следовать за собой. Мы молча прошли несколько тёмных коридоров, и остановились возле камеры предварительного задержания, из под двери которой жёлтой полоской выбивался свет и были слышны два тихих голоса. Николай открыл дверь и впустил меня внутрь.

Посреди маленькой комнаты с зарешеченным окном стоял стол, покрытый бурым сукном. За ним сидел, разложив перед собой бумаги, полицейский капитан в расстёгнутом кителе. Он делал записи, время от времени справляясь о чём‑то у своего собеседника, который, сложив руки на груди и откинувшись спиной к стенке, безучастным взглядом изучал потолок.

В этом собеседнике я с удивлением узнал Прохорова.

Когда мы вошли в камеру, капитан тут же поспешно сложил бумаги в толстую кожаную папку и поднялся с места. Ястребцов пристально глянул на него, но капитан только смущённо пожал плечами, как бы извиняясь за то, что ему ничего не удалось добиться.

– Ладно, Фролов, идите, – с досадой сказал Николай. И тут же указал мне на стул у стола. – А ты, Игорь, садись.

– Что случилось? – спросил я, по очереди оглядывая Прохорова и Ястребцова.

– Сегодня утром неподалёку от собственного дома на Софийской был убит Владислав Юрьевич Силуанов, – сквозь зубы выговорил Николай. – И вот этот, – он головой кверху коротко кивнул на Прохорова, – пришёл в отделение, и признался в убийстве. Рассказал о том, как преследовал мэра, предъявил нож, которым его зарезал. А вот о своих мотивах рассказывать не хочет. Требовал, чтобы ты обязательно присутствовал при допросе. И фамилию твою настоящую он знает, представь себе.

Я внимательно посмотрел на Прохорова. Он улыбался краешками губ и переводил усталый взгляд с меня на Николая. Казалось, он был доволен как человек, закончивший тяжёлый рабочий день.

– Что вы хотели рассказать, Прохоров? – обратился я к нему.

– Всё! – ответствовал он, с весёлой решимостью кивнув головой.

– Хорошо. За что вы убили Силуанова?

– Он у них г‑главный был, – сказал Прохоров.

– У кого? – включился в разговор Николай.

– У жёлтых крестов, – ответил Прохоров. – В Набереженых Челнах.

– Это те, в которых состоял Пахомов? – удивился я. – Но банды давно нет.

– Погодите, и об этом узнаете…

Прохоров подсел ближе к столу, и медленно и спокойно начал рассказывать…

Я уже знал, что убитый олигарх Пахомов прибыл в Терпилов из Набережных Челнов, после того как «Жёлтые кресты» распались. Но в городе он оказался не один. С ним вместе прибыл и главарь «Крестов», тот самый таинственный предводитель банды, который всё время оставался в тени, и в существование которого не верили даже следственные органы. Этим главарём был Владислав Силуанов. Терпилов для него – родной город, и здесь он надеялся отсидеться в то время, пока милиция будет рыть землю, отыскивая его в Набережных. Здесь крестовские бандиты начали организовывать новую банду, в неё вошли как сам Силуанов и Пахомов, так и некоторые новые члены – Дмитрий Свиренков, командовавший в Терпилове небольшой бригадой рекетиров и Виктор Обухов, недавно ставший секретарём местного суда – на него банда возложила связь с правоохранительными органами. Среди множества шестёрок и пешек, окружавших шайку, был и Прохоров… Сначала банда пыталась организовать свою деятельность по типу Набережных Челнов – местные коммерсанты были обложены данью, бойцы бригады взяли под контроль торговлю наркотиками и проституцию… Однако, масштабы всего этого бизнеса были слишком невелики, и не удовлетворяли крестовских бандитов, ещё недавно ворочавших миллионами. Случайно Силуанов узнал о том, что в Терпилове наездами живёт крупный предприниматель Белозёров. Даже по нынешним временам его бизнес был весьма внушителен: в Москве он владел тремя радиостанциями, звукозаписывающей компанией, являлся продюсером нескольких, довольно известных в те годы звёзд эстрады…

Силуанов распорядился похитить его дочь, восьмилетнюю Нику, и потребовать с отца выкуп. Преступление должен был организовать Пахомов, который угрозами и запугиванием привлёк к делу классного руководителя девочки – Королёва. Тот по приказу Пахомова организовал экскурсию в Ростов, где похитители и схватили Нику. Девочку спрятали в сарае далеко за городом, а сторожить её назначили мелкого бандита Прохорова… Подождав неделю, пока суета вокруг исчезновения ребёнка утихнет, банда связалась с Белозёровым и потребовала выкуп – два миллиона долларов. При этом бизнесмену дали понять, что бандиты связаны с милицией, а, следовательно, к правоохранителям обращаться бесполезно. Для этого ему сообщили некоторые подробности дела, которые были известны только сотрудникам органов. Эти данные были получены через связи Обухова. Но ответ отца был неожиданным: он наотрез отказался платить.

– Что, запросили много? – перебил рассказчика Ястребцов.

Прохоров криво ухмыльнулся побледневшими губами.

– Нет, – ответил вполголоса. – Сказал, ребёнок не мой, приёмный, а бабки такие на дороге не валются…

Похитители снизили сумму выкупа, затем ещё и ещё. Но Белозёров был непреклонен. Тогда Силуанов распорядился убить ребёнка в назидание отцу. Не доверяя это дело посторонним, главари шайки вместе собрались в заброшенном сарае. Силуанов хотел, помимо прочего, связать своих новых подельников кровью, чтобы лучше контролировать их. Но бандиты, на счету которых было не одно хладнокровное убийство, перед ребёнком спасовали – никто из них не решался выполнить жестокий приказ.

Тогда в дело вступил сам Силуанов… Было это поздней ночью, все собравшиеся были сильно пьяны…

– Ну а ты что? – процедил сквозь зубы Ястребцов, с презрением глядя на Прохорова. – Ты же тоже там был. При тебе ребёнка убить собрались, а ты бошку в задницу засунул?

Прохоров вскочил с места, поставил ногу на табурет, и закатал штанину на левой ноге до колена. – Вот! – торжественно объявил он, победно осматривая нас. Его нога была страшно изувечена – коленная чашечка снесена до основания, а вся голень покрыта глубокими шрамами.

– Что это? – брезгливо спросил Николай.

– Выстрелил мне в ногу! – сказал Прохоров.

– Кто выстрелил? Силуанов?

– Да! – ответил Прохоров.

– Ты защищал девочку? – догадался я.

– Защищал, – согласно закивал Прохоров. – Я же её кормил, жил с ней