задачу. Получалось, всего восемь человек в дозорах, в две смены, и два разводящих, на два поста каждый. Этот пост был самым дальним и разводящий сюда не пошёл, лень шагать по темному лесу. Итак, сейчас в точке сбора, в полуверсте, соберутся пять человек, и будут ждать следующей смены, через два часа. Ещё трое в это время будут в дозоре. Решили сработать сами, казаков с обоза не дёргать.

Пленника поставили на ноги, и пошли к месту их лагеря, жёстко контролируя малейшее его движение. Когда увидели отсвет небольшого костра в овражке, уточнили у него, кто из находящихся там разводящие, и Филатов сзади, без эмоций, вспорол ему горло, перехватив голосовые связки. К костру подобрались с двух сторон, стараясь держаться с боку от лёгкого ветра, потянувшего с запада. Трое у костра спали, подставив под тепло огня спины в шинелях, двое держали в руках кружки с горячим питьём и негромко беседовали. Это и были разводящие.

– …братишечка, видел я его вот как тебя сейчас. Усища, фигура – вылитый Чапай, но чутка покрупнее… – густо басил один.

– А какой он на коне, видал? Говорят, лучше его никто в Первой конной в седле не держится.

Кто этот загадочный усач казаки слушать не стали: Туманов вынырнул из-за спин сидящих и двумя ударами отправил их в беспамятство. Филатов одновременно с ним скользнул из кустов к спящим, и сноровисто вогнал узкий клинок кинжала в ухо одному, второму. Третий успел поднять голову, но Филатов придержав ему затылок вбил кинжал в глазницу.

– Сломаешь ты клинок когда-нибудь, – негромко попенял Туманов.

– Ништо, на то он и клинок… – проворчал Филатов, собирая в кучу оружие и заливая огонь чаем из котелка – яркий свет забивал ночное зрение.

Оставленных в живых связали, оснастили кляпами и привели в чувство. Коротко пообщавшись с ними, Туманов выяснил, кто из них с какого поста разводящий, и ушёл с одним в ночь. Филатов за это время обыскал убитых, забрал документы, собрал в повод стоящих на привязи лошадей. Туманов вернулся через полчаса один, и толкая второго разводящего перед собой, ушёл с ним к последнему дозорному. А Филатов повёл лошадей в соседний лесок, через поляну – могут пригодиться.

Когда вернулись к обозу, все уже были на ногах и готовы к движению. Ночи оставалось немного, через час начнёт светать, но решили не ждать и выдвигаться сейчас, из этого района следовало уходить незамедлительно. Прошли ускоренным маршем около шести вёрст и остановились, когда уже совсем рассвело, в большом лесу южнее Потапово – с запада отчётливо нанесло далёкий грохот канонады, фронт начал своё обратное движение и мог догнать их в самое неподходящее время. Туманов не знал глубины прорыва красных, не знал темпа отступления и продвижения войск, поэтому рассчитывать дальнейшее движение обоза, с учётом риска быть обнаруженным, было затруднительно. Кроме этого предстояло найти ответ на несколько вопросов, которые подбросила ему последняя ночь.

Первое – кто этот неизвестный Иванов, тратящий свои силы и время на поиск обоза в условиях фронтовой операции? Откуда у него нужная информация?

Второе – каким образом неизвестный Иванов вывел отряд преследователей сразу к участку местности, на которой находился обоз? По следу это сделать невозможно, свидетелей их передвижения нет. Он что, ясновидящий?

Третьим был не вопрос, а скорее умозаключение: если в этом уравнении все неизвестные заменить на фигуры Макарова и Шляхтича, всё сразу вставало на свои места. Эти двое могли и организовать, и найти, и ещё много чего могли, если предположить, что оба живы.

Совещались втроём: Туманов, Филатов и Аюпов. Туманов озвучил свои вопросы и выводы в свете последних событий. Аюпов помолчал, и обдумывая каждое слово произнёс:

– Такой может быть, когда поводок накинут. Я смотрю каждый день, не вижу поводок. Чёрный человек обоз увидеть не получится, ни мёртвый, ни живой, но чувствую, что его кыт рядом ходит, я говорил тебе. Поэтому всем бэтейлек делал. Ты носишь? – Он посмотрел на Туманова.

Тот кивнул. Помолчали, анализируя услышанное. Наконец, Филатов медленно проговорил:

– Оберег есть у каждого в обозе. Кроме женщины и мальчишки.

– Я смотрел женщина. И малай смотрел. Нет на них поводок.

– Тем не менее, это факт, молодец Филатов.

Следующие пару минут обсуждали поведение Софьи в команде. Никаких нареканий или подозрений: боялась при опасностях, но не трусила, и не геройствовала, обычная женщина, с присущими страхами. Не лезла с вопросами, была рада возможности двигаться в сторону Челябинска, хоть под какой-то защитой. Пацан подозрений тоже не вызывал, и вовсе не представлял угрозы: сирота, работящий. Но факт был фактом, после их появления начались странности: сначала их обстрелял свой же бронепоезд, теперь непонятно как возникли преследователи. И оберега на них никакого не было – тоже факт.

– Сделать им бэтейлек? – предложил Аюпов.

– Может, допросить? – хмуро сказал Филатов.

Туманов размышлял не долго. Можно было и допросить, и сделать оберег, и вовсе избавиться от обоих. Он принял другое решение, но сначала нужно было выбрать безопасное место, где была возможность переждать передвижение фронта.

Чёрная глава

(Шляхтич)

Март пролетел мимо быстро, как сорока, обдав морозными утрами, первыми проталинами и журчанием ручьёв. Незаметно мой новый бизнес расцвёл, сделав меня уважаемым человеком на Слободе и в окрестностях. Ирма тоже расцвела, утратив впалость щёк и боков, радуясь своей удаче в готовности ежечасно благодарить меня, своего кумира, царя и повелителя. Я принимал это благосклонно, не опуская своё царственное эго до ментального единения с поданными. Иначе говоря, не собирался прикипать к ней душой, не время сейчас, война всё-таки. Чем другим прикипел, тут уж скрывать нечего, да так, что понесла красавица, на первом месяце была, сама того ещё не ведая. Откуда знаю? Не смешите, своё всегда чувствую, можно сказать вижу, как внутри её чрева запульсировал огонёк новой жизни, с частичкой моего Я. Но довольно лирики, перейдём к драматургии.

Понятное дело, не для этого я тут осел – обирать местную нищету и мять грудастую девку. Основное дело тоже двигалось. Макаров активно принялся за организацию местного актива, сделав ставку на комитет бедноты, во главе со старостой. Профессионально наладил наблюдение за чужими и посторонними, но всю важную информацию по прежнему получал от меня.

Место предполагаемого нахождения таинственной банды я ему сдал в конце марта, когда в лес соваться было поздно – с утра наст ещё держался, а с появлением солнца резко проседал, отчего передвигаться по глубокому снегу было невозможно ни пешком, ни на