– Значит, нам нужно отправляться в путь, чтобы успеть предотвратить конец света. Если, конечно, ты все же не хочешь, чтобы я заделался проповедником.

Ана еще раз посмотрела на свой дом. На ее плечи снова опустилась тяжкая ноша. Как долго она находилась вне дома. И все это время он казался ей далеким, но существующим, близким, но недоступным. С тяжелым сердцем она готовилась к неизбежному.

Рамсон положил ладонь ей на руку. Пальцем он поднял ее подбородок, чтобы она заглянула в его теплые ясные глаза.

– Будь смелой, принцесса.

Ана на короткий миг закрыла глаза, наслаждаясь его легким прикосновением.

– Я боюсь, Рамсон. Мне кажется, я так долго боролась и все же… вернулась туда, откуда начала.

– Это жизнь, – тихо произнес он. – Она не похожа ни на одну из детских волшебных сказок, где герой всегда побеждает в конце. Тебе предстоит множество сражений, но не во всех ты победишь. И на исходе каждого дня перед тобой будет стоять один и тот же выбор: продолжать бороться или сдаться.

Наш выбор. Подул легкий ветерок, и ей показалось, что в шорохе сосновых ветвей она услышала голос своего брата. Высоко в небе над их головами раздался пронзительный крик орла.

Лука назначил ее наследницей престола. Но этот титул ничего не значил, если она не сможет доказать, что достойна его.

Ана подняла голову.

– Я уже сделала свой выбор. Я поеду на юг, чтобы отыскать Юрия и Красных плащей.

Рамсон отшатнулся.

– Ты присоединишься к мятежникам?

Подул прохладный ветер, и Ана вспомнила прощальные слова Юрия. Будущее здесь, с нами. Оно в руках народа.

– На первое время, – ответила Ана, укутываясь в плащ. Морганья избавилась от инструментов контроля и сдерживания власти монарха. А Красные плащи… они, кажется, вовсе были против монархии.

– Ветер в этом мире меняется, Рамсон, и я… мне нужно понять, где в нем мое место. Но прежде всего нужно остановить Морганью. И мне нужна армия. Я буду искать способы получить поддержку других королевств. И так как Брегон – наш самый нейтральный союзник, я начну с него.

Она замолчала и, набравшись смелости, заглянула ему в глаза.

– Мне бы не помешала помощь брегонского матроса.

Он выдержал ее взгляд.

– Я подумаю над этим. Но у меня есть вопрос, – в его глазах отразилось смущение. – Каковы условия сделки, ведьма?

Она чуть не выдохнула от облегчения; ее сердце забилось от радости.

– Как насчет того, что взамен я не утоплю тебя в твоей же собственной крови?

– Превосходно. Чем же я заслужил такое счастье? Наконец боги улыбнулись мне.

– Не спеши считать это даром богов.

– Справедливо, – сказал он и перевел взгляд на что-то за ее спиной. Над верхушками деревьев вырисовывался темный силуэт спускающегося к ним снежного ястреба. Рамсон вытянул руку, и птица приземлилась на нее, шумно хлопая белыми крыльями. Рамсон достал что-то из кармана и протянул ястребу. Птица взяла предмет в клюв.

– Что ты делаешь? – спросила Ана. Нечто в клюве снежного ястреба было похоже на… волосы. Черные, как полночь, волосы.

– Линн, – попросту ответил Рамсон, нежно поглаживая птицу. – Если капитан Марков ее не найдет, значит, она не во дворце. Когда Фишер ее обнаружит, он приведет ее к нам.

Ана посмотрела на прядь волос, извивающуюся в клюве птицы, и попросила богов, чтобы ее подруга была в безопасности. Чтобы так или иначе они вновь друг друга нашли.

– Фишер, – повторила она. – Итересное имя для кирилийского снежного ястреба.

На губах Рамсона заиграла незаметная улыбка.

– Это имя старого друга, – тихо сказал он. – Он всегда знал путь, как и эта птица.

Ана внимательнее присмотрелась к снежному ястребу. Он смотрел прямо на нее своими умными золотыми глазами. В легендах говорилось, что снежные ястребы благословлены богами; что зима подула на замерзшую землю и сотворила этих существ из ветра и снега.

Рамсон дернул рукой. Хлопнув могучими крыльями, снежный ястреб взмыл в небо. Будь быстр, подумала Ана. И пусть боги, которые присматривают за Линн, позаботятся и о тебе тоже.

Будто отвечая на ее просьбу, легкий ветерок дотронулся до ее щек.

– Ты знаешь, что они магические существа? – спросил Рамсон, пока они наблюдали за удаляющейся птицей. – По крайней мере, так утверждают брегонские легенды.

Ана удивленно посмотрела на него.

– И кирилийские тоже.

– Говорят, что аффиниты, снежные ястребы, лунные медведи и другие магические существа – это отражение богов, которые когда-то ходили по земле.

– Я и не знала, что ты веришь в подобные истории.

Рамсон опустил на нее взгляд. В свете раннего утра его глаза были яркими, щеки румяными от холода, а волосы растрепались от ветра.

– Меня можно переубедить, – прошептал он.

Что-то в его открытом, пронзительном взгляде, его честном тоне напомнило о мальчике, которого она увидела перед собой во время Первоснежа. Ану неумолимо влекло к нему: она любовалась завитками его волос на затылке; мужественной, точеной линией его челюсти; хитрыми изгибами его улыбки. Рамсон тихо выдохнул и наклонил к ней голову, не сводя глаз с ее лица. Его взгляд говорил, что ничего, кроме них, не существует, и от этого ее сердце забилось быстрее, а дыхание стало чаще.

Это чувство – словно она падала и летела одновременно – напугало ее.

В спину ей ударил настойчивый порыв ветра, и она снова посмотрела на возвышающийся вдали дворец. Он послужил напоминанием, что она не могла сейчас позволить себе отвлекаться. Ей предстояло спасти империю.

Ана резко отвернулась. В образовавшемся между ними пространстве пробежала волна холода.

– Что ж, – сказала она растерянно. – Вот мы и здесь.

Она все еще чувствовала взгляд Рамсона, более мягкий и более далекий.

– Вот мы и здесь, – повторил он. Ана продолжала смотреть вперед, на дворец. Она снова была безымянной девочкой в поношенном плаще, которой некуда было идти. Но неведомым образом за год все изменилось.

Я вижу тебя, Маленькая тигрица.

Нет, она изменилась. Это открытие удивило ее и сделало зимний воздух сладким на вкус. Она больше не была той напуганной девочкой, которая отчаянно пыталась найти способ исправить себя, избавиться от своей чудовищной сущности. Если граница между добром и злом – это наши решения, тогда она выбирает использовать свою силу родства, чтобы бороться за тех, кто сам не может за себя постоять.

Рамсон был прав. Это не волшебная сказка, где в конце непременно восторжествует добро. Прямо сейчас в ее империи люди мучились, а законы, призванные защитить их, бездействовали. Тут торжествовали зло и тьма – деспоты и те, кто жил с жестокостью, ненавистью и жадностью в сердце.