Глаза застилали слезы, кровь и пот, и он не смог как следует прицелиться. Лезвие прошло по касательной и оставило лишь неглубокую царапину на теле Керлана. Тот отшатнулся назад, лицо его исказила ярость.

Телохранитель завопил, подпрыгнул и занес над ним кулаки. Рамсон сделал кувырок вперед. Грудь разрывалась от боли, но он прокатился по полу под ногами здоровяка и сел на корточки у стены за его спиной.

Телохранитель повернулся. В этот раз Рамсону некуда было отступать.

Тут ударил порыв ветра такой силы, что даже громадный телохранитель пошатнулся и стал закрываться руками. Рядом с Рамсоном мелькнуло размытое темное пятно. Он почувствовал чью-то руку у себя на животе, а потом они заскользили по усеянному обломками полу, толкаемые воздушным потоком.

Руки бережно уложили его на пол. Затем он увидел лицо, худое, с острыми чертами. Черные волосы и глаза темные, как полночь. Он видел это лицо на сцене, стоя в толпе, а потом в полутьме бара в Ново-Минске, после того как купил ее трудовой договор.

– Душа ветра, – прохрипел Рамсон. – Линн.

– Ана, – сказала Линн. – Ты ее видел?

У него было столько вопросов. Выполнила ли Душа ветра свою часть сделки? Но в его голове стоял туман.

– Церемония коронации, – выдавил он. – Я сказал ей, что задержу этих аффинитов.

Она с сомнением посмотрела на него.

– Ты? – спросила она и с ловкостью профессионального акробата поднялась на ноги. Вокруг ее талии был обернут кожаный пояс, из-за которого выглядывали метательные ножи разнообразных форм и размеров.

Линн создала поток ветра, который отшвырнул кричащего Керлана прямо в телохранителя. Здоровяк приподнял руки и повернулся к ним.

Лин сделала движение кистью.

Телохранитель завопил от боли. Из его живота торчал небольшой нож – полилась кровь.

Вдруг ветер стих и на зал опустилась зловещая тишина.

Линн пискнула, как раненый маленький зверек. Рамсон заметил всполох белого плаща среди обломков. Егерь вернулся. Он блокировал силу родства Линн. Он вышел из-за колонны, взгляд его был прикован к Линн.

Она метнула в него два ножа. Он легко отразил их мечом.

Раны Рамсона кровоточили, но в груди его зарождалась надежда. Он понял, что ни один из аффинитов Керлана не был обученным воином, как Линн.

В двадцати шагах от них Керлан ощупывал свой дорогой пиджак, его лицо было белее простыни. «Забавно, – подумал Рамсон, – что человек, цель которого причинить как можно больше боли, сам ее переносит с трудом». Керлан подбежал к телохранителю, из раны которого обильно текла кровь. Здоровяк согнулся и обнял Керлана за пояс.

Они торопливо развернулись и поковыляли прочь.

Руки Линн метнулись к бедрам, и в ее ладонях появилось еще два ножа. Она припала к земле рядом с лежащим Рамсоном, зафиксировав взгляд на егере. Тот ждал на другой стороне зала у разрушенной мраморной колонны.

Удаляющиеся шаги Керлана и его охранника заглушил другой звук: ритмичный топот, который эхом отражался от сводчатых потолков и разбитых мраморных стен. Рамсон узнал этот шум – он слышал его много, много лет назад в Блу Форте. Это был стук сапогов приближающейся армии. Он попытался вспомнить, что предписано делать охране дворца Сальскова в подобных ситуациях. В случае нападения дворцовые стражники сдерживали натиск, пока не прибудет подкрепление. А подкрепление состояло не из обычных солдат. Это были элитные подразделения империи, самые грозные воины.

К ним направлялись Белые плащи.

– Можешь идти? – Рамсон не сразу понял, что Линн обращается к нему.

Он попытался подняться, в груди словно бушевал пожар. Из горла вырвался стон.

– Да.

Линн что-то сняла с пояса: маленький кожаный мешочек, неприметный среди оружия. Когда она опустила его в руки Рамсона, содержимое его тихо звякнуло.

– Отнеси это Ане. Это улики, которые ей необходимы.

– Ты же не думаешь, что я брошу тебя сражаться в одиночку?

– Иди, – ответила Линн, не оборачиваясь. Егерь приближался к ним, держа мечи вдоль тела. От их лезвий отражался свет люстр.

Рамсон встал, и с него посыпались осколки мрамора и обломки пола. На груди, в том месте, куда ударил Керлан, была кровоточащая рана. Но она не была глубокой и не угрожала жизни.

Он не умрет – по крайней мере, пока не доберется до Аны.

Рамсон посмотрел назад. Линн стояла на том же месте, приняв оборонительную стойку, с ножами в руках. Ее внимательный взгляд был сосредоточен на приближающемся егере.

Это был бой между воробышком и орлом.

Рамсон хотел было благословить Линн, как это принято в Кемейре. Но благословения и молитвы для трусов, и Рамсон никогда не доверял свою судьбу богам.

Кроме того, у него будет шанс поблагодарить ее лично, когда это все закончится.

Рамсон отвернулся и побежал по руинам зала богов.

В большом тронном зале повисла напряженная тишина. На лицах присутствующих – членов Имперского совета, гостей – застыло выражение недоумения и крайнего удивления. Ана уставилась на Луку, пытаясь осмыслить его слова.

Но вместо изможденного и истощенного человека-оболочки, каким ее брат был еще секунду назад, Ана увидела Луку, который выпрямил спину, его лицо светилось триумфом. Он смотрел на нее в ответ. Его ухмылка преобразилась в широкую заговорщическую улыбку, и он прижал к губам палец. На миг они снова стали детьми, защищавшими друг друга от несправедливостей этого мира. Это был их акт неповиновения. Их секрет.

Вскоре тронный зал наполнила какофония голосов. Члены Имперского совета вставали на свои кресла, перевешивались через балюстраду из красного дерева, кричали что-то в адрес Луки и Морганьи. На лице последней застыл ужас. Стражники, оставшиеся у помоста, были не менее ошарашены. Они поднимали руки, пытаясь успокоить толпу.

Мы победили.

Эта мысль привела Ану в оцепенение, и она могла лишь стоять и наблюдать за разворачивающейся перед ней сценой. Морганью будут судить за государственную измену и убийство; яд, который послужит уликой против Морганьи, и противоядие, которое спасет жизнь Луке, в аптекарском крыле.

Стражников, удерживающих Ану, тоже обуяли сомнения. Они немного отступили и опустили мечи, наставленные на новопровозглашенную наследницу империи.

Ана направила на них силу родства и оттолкнула. Она выпрямилась и вышла вперед. Гвалт стих, и множество глаз следило за ней, пока она шла по проходу к помосту.

Кто-то крикнул:

– Остановите ее!

Морганья стояла у трона. Еще минуту назад она была уверена, что он будет ее. Одну руку она положила на спинку, как будто хотела одновременно и защить свое право на трон, и спрятаться за него.