– Давай. – Он громко шмыгнул носом.

– Когда Мириам и Дженис прилетели обратно из Колорадо, то переночевали в Шарлотте и остались там на весь следующий день.

– Походить по магазинам.

– Но Мириам неважно себя чувствовала. – Это было лишь предположение. Мне требовалось подкрепить его фактами.

– Она… А откуда ты знаешь?

– Ты повез Дженис по магазинам и оставил Мириам в отеле.

В его голос заползло подозрение:

– А зачем ты обо всем этом спрашиваешь?

– Только еще один вопрос, Джордж.

– Какой? – Все еще в сомнениях.

– В каком отеле они останавливались?

– Скажи мне, зачем тебе надо это знать! – Он быстро трезвел, подозрительность нарастала, так что я поступил так, как вынужден был поступить. Я соврал.

– Это совершенно безобидный вопрос, Джордж.

Через минуту я повесил трубку и еще две не делал абсолютно ничего – просто прикрыл глаза и позволил всему услышанному омывать меня. Когда стало прекращаться действие наркотиков, боль поднялась на новый уровень. Я подумал, не воспользоваться ли морфиновой помпой[42], но продолжал держать руку на постели. Когда почувствовал, что способен хоть что-то сделать, позвонил в тот отель в Шарлотте.

– Стойку администратора, будьте добры.

– Один момент. – В телефоне дважды щелкнуло, потом другой мужской голос:

– Администратор.

– Да. Вы держите автомобили для своих постояльцев?

– У нас есть частный лимузинный сервис.

– А просто автомобили вы своим гостям предоставляете? Или даете напрокат?

– Нет, сэр.

– Какой ближайший пункт проката автомобилей к вашему отелю?

Он мне сказал. Это оказалась одна из крупных фирм.

– Можем предоставить вам микроавтобус с водителем, чтобы добраться туда, – добавил администратор.

– Не дадите их телефонный номер?

Женщина, которая ответила в пункте проката, оказалась типичным плодом корпоративной дисциплины. Монотонная. Хладнокровная. Ничуть не склонная помочь, когда я задал свой вопрос.

– Мы не предоставляем подобной информации, сэр.

Я старался сохранять спокойствие, но это было трудно. Попросил в разной форме еще три раза.

– Это очень важно, – добавил я.

– Простите, сэр. Мы не предоставляем подобной информации.

Я отключился. Затем поймал Робин по мобильнику. Она была у себя в отделе.

– В чем дело, Адам? Ты в порядке?

– Мне нужны кое-какие сведения. Я не могу их получить. А вот у полиции, думаю, получится.

– Какого рода сведения?

Я объяснил ей, чего хочу, и дал телефон прокатной фирмы.

– У них есть записи. Подтверждения оплаты по кредитным картам. Что-то должно быть. Если они и тебя завернут, ты всегда можешь попробовать в головном офисе.

– Я знаю, как это делается, Адам.

– Ты права. Прости.

– Нет нужды извиняться. Я дам тебе знать. Оставайся у телефона.

Я почти улыбнулся.

– Это была шутка?

– Приободрись, Адам! Худшее уже позади.

Но я тут же подумал про своего отца.

– Нет, – произнес я. – Далеко не позади.

– Я тебе перезвоню.

Я погрузился в подушку и стал наблюдать за большими часами на стене. Это заняло восемь минут, и я в первую же секунду понял, что она получила то, что мне требовалось. В ее голосе звучала напряженная заинтересованность.

– Ты был прав. Мириам брала напрокат зеленый «Таурус», номерной знак «ZXF-839». На свою же кредитную карту. «Визу», если точнее. Взяла утром, вернула тем же днем. Сто семнадцать миль по одометру.

– Как раз до фермы и обратно.

– С точностью почти до мили. Я уже проверила.

Я потер глаза и сказал:

– Спасибо.

Робин немного помолчала:

– Удачи, Адам. Днем приду тебя проведать.

Со следующим звонком пришлось подождать до наступления рабочего времени. Я позвонил ровно в девять. Женщина, которая ответила на звонок, излучала чуть ли не пугающий оптимизм.

– Доброе утро! – воскликнула она. – «Всемирные путешествия»! Чем могу быть полезной?

Поздоровавшись, я сразу перешел к делу:

– Если б я вздумал лететь из Шарлотта в Денвер, могли бы вы организовать пересадку во Флориде?

– Где именно во Флориде?

Я призадумался.

– Да где угодно.

Я наблюдал за циферблатом часов, пока она стучала по клавиатуре. Ответ поступил ровно через семьдесят три секунды.

* * *

Я опять закрыл глаза, сотрясаясь всем телом и испытывая странный недостаток воздуха. Боль в ноге все усиливалась, словно и не собиралась останавливаться – острые пики, которые волнами излучались во все стороны. Я вызвал звонком медсестру. Она особо не спешила.

– Будет еще хуже? – спросил я.

Я был бледен и весь в поту. Она поняла, что я имею в виду, но жалости на ее лице не было. Ткнула тщательно надраенным щеткой пальцем.

– Морфиновая помпа тут не зря. Нажмите кнопку, когда боль станет слишком уж сильной. Аппарат не допустит передоза. – Медсестра начала поворачиваться. – И не надо хватать меня за руку.

– Да не хочу я никакого морфина!

Она повернулась обратно и, приподняв одну бровь, снисходительно отозвалась:

– Тогда все будет гораздо хуже.

И, поджав губы и не спеша двигая широкими бедрами, вышла из палаты.

Я вдавился в подушки, запустил пальцы в простыню, когда боль по-настоящему оскалила зубы. Мне хотелось морфина, жутко хотелось, но требовалось сохранять ясность мыслей. Я нащупал открытку.

«ИНОГДА ЭТО КАК РАЗ ТО, ЧТО НАДО».

А иногда то, чего совсем не надо.

Отец появился в десять. Выглядел он ужасно: истощенные глаза, сломленная поза. Словно прямо сейчас рухнет прямо на пол.

– Как ты? – спросил он в дверях и прошаркал в палату.

Слова не шли ко мне. Я искал в себе ненависть и все никак не мог ее найти. Я видел перед собой наши ранние годы, как хорошо нам тогда было втроем. Золотые годы. Это чувство все больше поднималось во мне, и я почти сломался: