Для Лусии сейчас лучше всего выплакаться, а Родригу плохо себя чувствует, если к делу не приставлен. Пусть приглядит за сестренкой.

А где у нас Эрико?

Эрико Луис не поймал. Братец уже успел сбежать из дома, и хотелось бы знать – куда.

Дверь спальни матери была заперта, оттуда слышались молитвы, и Луис узнал голос отца. Вот уж верно, как припечет, так и Ардену взмолишься.

А ему-то что делать?

Луис вошел в свои покои, уверенно достал шкатулку, коснулся перстня.

Потом надел его на средний палец левой руки.

Перстень пришелся настолько впору, что и снимать не захотелось. Но – надо. Ни к чему такое видеть.

Синий кристалл согревал пальцы теплом, искрился и переливался в свете свечей. Луис погладил его кончиками пальцев.

Уютно, спокойно…

И взялся за бумаги.

Всего несколько листков, а сколько можно вложить в сухие короткие строчки?

Луис читал, и перед ним возникали картины.

Он, словно наяву, видел последнего Морского короля.

Видел – и искренне сочувствовал мужчине.

Кровь королей – это серьезно. Не каждая женщина сможет выносить ребенка от короля. Более того, не всякий ребенок получится здоровым. Чаще всего Короли подбирали себе пару из герцогского рода, но иногда, когда родовые связи становились слишком тесными, приходилось разбавлять кровь.

А вот бастардов у Королей почти не было.

Не выживали почему-то….

Но – любовь.

Последний Король полюбил еще в юности. Девушка была прекрасна, как ожившая мечта. Золотые локоны, глубокая морская синева глаз, нежная улыбка, фигура, достойная Мелионы… Могла ли она отказать королю?

Если и могла, то не захотела. И – забеременела.

О причинах, по которым первенец Короля родился бастардом, было сказано очень сухо, Луис так ничего и нее понял. Король куда-то удалился.

Куда?

Зачем?

Не сказано. Просто девушка не подозревала о своей беременности, а когда узнала, не могла сказать Королю. Сына она родила, а сама умерла родами.

Его величество признал первенца, дал ему земли, титул герцога Дион, и стал воспитывать малыша. И совершил главную ошибку.

Спустя несколько лет его величество женился, кстати – на девушке из рода Карст. У них родилось несколько детей, все были довольны, все счастливы, кроме герцога Дион.

Первенца.

Любимца.

Незаконного сына, который не мог наследовать трон, пусть даже других наследников не останется. Закон в этом отношении был ирионовски строг. Незаконным – только деньги, если отец соизволит их выделить. Но трон – не место для ублюдков.

На листках было кратко сказано, что юный Дион не поладил с мачехой, что Элоиза Карст умерла в возрасте тридцати пяти лет, оставив малолетних детей, что сыновья и дочери Короля погибали один за другим, а Дион заключил союз с Атреем и собирался занять трон.

Такие простые строчки, но Луис видел за ними совсем другое.

Видел красавицу с королевским венцом в волосах, которая отвешивает пощечину юноше и шипит: «ублюдок!». Видел, каким гневом и обидой вспыхивают его глаза.

Видел того же юношу, но уже повзрослевшего, вливающего яд в кубок королевы…

Видел, как один за другим умирали дети короля.

Старший сын утонул, купаясь в море с братом. Младшему кто-то влил в вино тот же яд. Что и его матери. Одна из дочерей родилась безумной, но такое бывало, вторая была убита мужем в момент измены (и стоит ли спрашивать, кто нашел любовника, и кто подсказал ревнивцу нужный момент?), третья просто пропала невесть куда, не оставив ничего, кроме одежды на берегу моря…

Но передавать трон бастарду его величество все равно не захотел. Кровь, да не та?

Решительно не та.

Как понял из записей Луис, его величество до последнего не хотел верить в худшее. Разве его сын, его первенец, его любимец может так поступить? Разве он способен на подлость, на предательство?

Разве…

Когда любящий отец осознал истину, было уже поздно. И для его детей, и для него. Порча на крови штука сложная. И на Короля наслали именно такую порчу.

Он смог отразить ее, даже вернуть обратно, убивая своего сына, но и сам не выжил.

А перед смертью призвал к себе герцога Лаис.

Или…?

Луис задумался о том, что герцога Лаис призвали, да. А кого еще? Он бы поставил все на одну-единственную карту? На месте Короля?

Умирая, не оставляя наследников… Да?

Нет.

Атрей породнился с Дионом. Тимар тянет одеяло на себя. Остаются Лаис, Карст, Карнавон. Часть головоломки Лаис у него есть. А Карсты?

До Карнавонов Луису пока не добраться, но Карст…

Лусия выходит замуж за герцога Карста, а сопровождать ее к будущему супругу будет Луис. Обязательно. И в библиотеке Карстов пороется, и в семейных секретах, и… лишь бы шею не свернули.

Луис посмотрел на свечу.

Тоскливо, как же тоскливо…

Луис уронил голову в ладони, застонал от боли. За что? Мама, за что?

Я все сделаю как надо, я разузнаю о Карсте, чтобы не сломать жизнь сестре, я найду того, кто тебя убил, и он сто раз пожалеет, что на свет родился, но здесь и сейчас, я все бы отдал, чтобы ты была рядом. Чтобы была жива, чтобы не было этого ужасающего темного одиночества, чтобы не свивалась за окнами тьма змеиными кольцами, чтобы…

В дверь постучали.

– Войдите?

Кого не ожидал увидеть Луис, так это Ольрата с бутылкой.

– Не уважите ли старика, тьер?

Ни заискивания, ни подобострастия, просто Массимо посчитал, что не след Луису оставаться одному. Девчонка – та слезами исходит, один брат при ней, второй горечь ушел заливать, Преотец молится, а этот, вот, сидит, заперся… не надо так-то. Нет, не надо.

И Луис это отлично понял.

Ему предлагали не дружбу, ну какая может быть дружба между тьером, который и трех десятков не сравнял, и наемником, у которого пятый десяток на закате, но участие. Не сочувствие и сострадание, от которых у мужчины кулаки сжимались, а просто – плечо подставить.

Луиса не жалели.

Ему просто помогли в трудную минуту, ничего не требуя взамен. Как и его матери.

Тьер Даверт это оценил.

– Что ж, проходи.

Кивнул Массимо на удобное кресло, достал из стола дорогие серебряные кубки, заодно и шкатулку убрал подальше. Ни к чему такое видеть, даже самым доверенным. А Массимо пока еще доверия не заслужил. Проверить его еще надо, слишком уж вовремя он появился.