– Нет. Просто… Ты ведь так и не стала верующей, да, Вэли?

Вальера пожала плечами. Да, приличной прихожанки из нее не вышло. Те боятся умирать, молятся, чего-то просят, каются, мучаются…

Ее это не касается.

Она – Тессани!

– Тан, к чему этот разговор? Я честно выполняла все, что ты попросишь.

– По твоей вере, души тех, кто связан узами могут встретиться в великом море.

Вальера едва сдержала усмешку. Ах, как же Эттан привык перетолковывать все на свой лад! И как же ему не хочется проигрывать! А ведь ее смерть – это его проигрыш. Не справился, не уберег, не удержал…

– Могут. Тан, ты уверен?

Эттан пожал плечами, и в желтых глазах Вальера снова, как в открытой книге, прочла все его мысли. Если бы она осталась жива, ни о каком венчании и речи не шло бы. А она – умирает.

Почему бы нет?

А к чему бы – да?

Ее дети так и останутся незаконными, а она сама…

– Это не нужно, Тан. Я тебя и так никогда не оставлю.

Эттан пытался спорить, убеждать, что-то говорил, но впервые за долгие годы все его красноречие пропадало впустую. Вальера просто закрыла глаза.

Она лежала молча, не произнося ни слова, ни жестом, ни гримасой не выдавая себя, и Эттан, наконец, сдался.

– Когда?

– Через полтора часа.

– Так мало!?

– Мне хватит с лихвой. Пятнадцать минут на стряпчего, по пятнадцать минут каждому из детей и тебе. И – спать.

Эттан смотрел на женщину, с которой жил, с которой прижил четверых детей, и думал, что вовсе ее не знает. А теперь и не узнать никогда… так что же это было?

Обман?

Мысль оказалась настолько неприятной, что Эттан поморщился.

Вальера тяжко вздохнула. Даже на пороге смерти, и то…

– Тан, милый, если кто-то узнает, что я стала супругой Преотца… не давай никому такой повод для шантажа! Подумай о наших детях!

Эттан выдохнул с облегчением.

Ах, вот оно что…

– Вэли, я смогу это уладить.

– Убив человека, который будет посвящен в эту тайну? Не надо, Тан, не вешай на меня и этот грех…

Эттан покачал головой.

– Вэли…

– Я люблю тебя. И никогда не оставлю. Ты позовешь стряпчего?

– Да, любовь моя.

Эттан широкими шагами вышел из комнаты. Вальера усмехнулась ему вслед.

Ах, великий Преотец, как же вы предсказуемы! И как же вы любите свою власть – больше всего остального. Стоит только намекнуть, что вы ее можете потерять, и лепи из вас горшки и чашки. Увы и ах…

Вальера вздохнула.

Помереть – и то спокойно не дают…

* * *

Разговоры с детьми заняли не так много времени, все уже сказано. Еще раз обнять всех, попросить быть сильными, многозначительно перемигнуться с Луисом и поговорить со стряпчим.

Все свое состояние Вальера завещала старшему сыну. С тем, чтобы он позаботился о братьях и сестре.

Дочери следовало отдать все драгоценности.

Преотцу – фамильный портрет. Она заказывала его всего пару лет назад. На нем все вместе. И она, и дети… пусть напоминает. Может, Эттан его и искромсает в припадке ярости, или выкинет, но… вдруг?

Пусть будет.

И настало время умирать.

Вальера не боялась. Что такое душа?

Это вода. Она легкая, она сейчас взлетит вверх, потом каплями воды прольется в мировой океан и там обретет новую жизнь. Так всегда бывает, это правильно…

Арден, Мелиона… это для тех, кто послушен и управляем, кто не знает правды, чьи предки не служили Королям. Это красивая сказочка, придуманная умными людьми для простонародья, вот пусть чернь в это и верит. А Вальера, хоть и ходила в Храм, но верила только в себя и свои силы. Вот и воздалось ей по вере ее…

Луис медленно достал из кармана склянку с «глотком моря», капнул три капли в чашу с водой. Простой, ледяной…

Вальера облизнула пересохшие губы.

– Я люблю вас, мои родные…

Лусия плачет, мальчишки сжимают кулаки, Эттан так зубы стиснул, что сейчас песок посыплется. А в глазах Луиса боль. Прости меня, малыш. Я так хотела остаться с вами…

За все прости.

И ледяная влага касается иссохшего от жара рта.

Вовремя.

Вальера понимает, что вовремя. Еще бы пара-тройка часов, и прекратит действие обезболивающее, она станет просто умирающим животным. Дети не должны видеть ее такой.

Губы Вальеры растягиваются в победной улыбке.

Честь и право древней крови – уходить из жизни по своему выбору, и обязательно – с улыбкой на губах. Дарованное Королями право.

Может, жила она и не так, как следует, но умереть хочется достойно.

В ушах слышится шепот моря, перед глазами встает синева… это оно?

Громадное, прохладное, чудесное, с золотым берегом и ракушками… жемчужницы? Как интересно… обязательно надо посмотреть…

Вальера сделала шаг вперед и нагнулась за первой же ракушкой, чувствуя себя вдруг ребенком. Совершенным ребенком, который удрал от родителей на морской берег…

* * *

Эттан медленно протянул руку и закрыл глаза любимой женщины.

Вальера ушла из жизни с улыбкой на устах. Лусия вскрикнула – и упала на грудь Родригу, содрогаясь в рыданиях.

Луис вышел из комнаты.

Эрико бросился к отцу, поддержать того под локоть, но Эттан только отмахнулся.

– Уйдите все. Оставьте меня с ней.

Ослушаться не посмел никто. Эрико вспыхнул и выбежал первым, едва не снеся по дороге сестру. В любое другое время ему бы за это досталось, но не сейчас. Нет, не сейчас.

Эттан опустился на колени рядом с ложем.

– Арден, милостивый, всемилосердный, услышь верного слугу своего…

Он медленно произносил заученные в юности слова, а на сердце лежал камень. Молись, не молись… не услышат. Впервые в жизни Эттан позавидовал своей пастве. Они-то веруют, им легче. А когда ты вот так, один…

Когда никто тебя не услышит, и обратиться не к кому, и поплакаться, и…

Больно.

Эттану было тоскливо и очень больно.

* * *

Лусия рыдала на груди у Родригу. Брат гладил ее по волосам, как-то пытался успокоить, но получалось откровенно плохо. Девушка буквально захлебывалась слезами.

Луис заглянул в дверь, подумал пару секунд, но заходить не стал.

Мать поручила ему младших, он за них в ответе, вот и…