Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сохранился фотоснимок, где Анна позирует на берегу в ветреную погоду. Она стоит на фоне таблички, установленной возле дома шутником Лофтусом – «Почта закрыта по пятницам». В кадре без труда можно различить валуны на берегу, морщинистый от ветра залив, а женщина, глядя в объектив, придерживает волосы, которые тащит и треплет свежий норд-ост.
Ровно через год после описанных выше происшествий она возглавила Федеральный институт проектирования городов. Погибший Эфраим был в считанные месяцы вычищен от развалин и отстроен заново по обновленному плану, превратившись в нечто поистине неземное.
Она приезжала в Финистер примерно раз в год-полтора. Одета была всегда стильно, со вкусом. И хорошо выглядела для своего возраста. Каждый раз они с Постниковым допоздна сидели на террасе и о чем-то говорили. Потом она уезжала на ожидавшем ее автомобиле, а он отправлялся прогуляться по пляжу. Но несколько лет назад она пропала и больше не появлялась. Когда я спросила, не звонит и не пишет ли, он ответил, что никаких новостей нет. Ну, я больше и не спрашивала.
Мокрая краска после дождя пахнет совсем как дома. Фасад нового дома Постникова дома выкрашен в зеленый цвет. Сельская почта – ни дать ни взять, по словам Лофтуса. Он тоже заявляется время от времени в гости, и каждый раз это выпадает на пятницу. Однажды, это было 18 апреля, Лофтус принес вышеупомянутую табличку, на которой было объявление-билингва:
«Ta oifis an poist dúnta de haoine». «Почта закрыта по пятницам».
И крепко приколотил гвоздями к забору.
В тот день накрыли стол на стеклянной веранде с окном, распахнутым в океан, и обедали. Точнее говоря, трапезничали двое, Постников и Лофтус. Третья – Ольга, просто присутствовала вся в мелких искрах и ряби.
– Что за чудесный старомодный дом! – кричал в упоении Лофтус. – И подумать только: в кипарисовой аллее, на океанском побережье, и кепка из сетевого магазина на гвоздике, и чудесный маленький сад!
Постников не возражал.
– Нравится мне эта простая загородная жизнь на свежем воздухе, – говорил Лофтус. – Знаете, раньше я жил в подобной среде, и только сейчас понял, как многое потерял. Клянусь, я сразу понял, что вы не пустой человек, едва только увидел в автосервисе города Баллибей!
– Преувеличивает, как обычно, – заметила Ольга.
– С детства терпеть не могу родственников, – зашептал Постникову Лофтус. – Общение с ними портит кровь и сокращает продолжительность жизни!
– Да вы все врете, – ответил Постников. – То есть, шутки у вас такие, знаем.
Лофтус гулко расхохотался.
– Блестяще проведенная операция! Конечно, у меня есть право хранить молчание, но будучи ирландцем, я не имею такой привычки! Жалеть о былом глупо, особенно если вы в итоге остались в живых, а руки и ноги сохранились при вас.
– Могли бы объяснить сразу по-человечески, – ответил Постников. – Хотя, вы правы, дело выгорело.
– Чего хотелось бы мне знать – так это почему дубоградский карлик так легко согласился на обмен, – в задумчивости продолжал гость. – Ведь ясно же: ему предложили нечто очень ценное. И кто это предложение сделал – тоже вопрос.
– Предложение сделала я, – сказала Ольга. – Он все понял и не стал сразу убивать ценного заложника, отложил это на потом.
– Хм. Понять его можно… Только какова была цена?
– Немалая. Я дала ему коды доступа к физическому серверу в старом мире. И он теперь хочет построить новую метавселенную.
– Но мы уже ничего о ней не узнаем, правильно?
– Совершенно верно.
Становилось поздно, и Лофтус, откланявшись, растворился в густеющих сумерках, бросив на прощание:
– Ná bí buartha. Не горюй!
Сказала «пока» и погасла и Ольга. Тишину прорезал пронзительный женский вопль, прилетевший со стороны пляжа:
– Йой, що ж ти за дитина така, неслух! Бачиш, прилив на дворi! Сiдай, вчи уроки, невiгласе, бо отримаеш зараз в мене!
Темнело здесь быстро и рано. Очень тихая ночь разворачивалась над морем. Было почти безветренно, и огненный сноп света от маяка «Чертовой башки» упирался в гладкую воду залива, усиливая умиротворение. Погода выдалась ясная, и было замечательно видно, как на высоте проглядывали крупные южные звезды. Они загадочно подмаргивали, потому что по верховому ветру шли мелкие невидимые облака.
Постников вскоре заснул. Он увидел во сне, что вышел в сад и остановился возле мощеной камнем дорожки. Ночная трава под луной смотрелась по-новому, как и кусты сирени, яблони и деревянный забор. Он присел на корточки и потрогал дерн.
Потом сидел на крыльце и смотрел на звезды. Стояла звенящая тишина, и только ночные насекомые горлопанили свои песни каждое на собственный лад. Прохладный воздух ночи хотелось пить, а не вдыхать, а яростная луна обливала все сущее магическим серебром.
В эту минуту из-за угла дома вышла белая по причине ночного освещения мать Постникова. Она неслышно прошагала по каменной дорожке и остановилась в резко срезанной тени рядом с ним, чтобы не попасть в поток ночного светила.
– Покосом пахнет, – сказала мать. – Прелой травой.
– Это океан, – ответил ей Постников. – С залива водорослями тащит.
– Много ты понимаешь! – строго сказала мать и растворилась. А Постников посидел еще немного и ушел в дом.
Под забором, невидимая людям, тихо ворочалась небольшая черная собачка – умная острая морда, хвост калачиком. О чем она думала, мы сказать не можем. Но и она вскоре задремала, упрятав нос под лапой, насторожив чуткими домиками уши, и принялась смотреть свои собачьи, никому не известные сны.
Так и закончилась эта история. А после начались ничуть не менее удивительные происшествия, но о них надо будет как-нибудь рассказать отдельно.
С наилучшими пожеланиями,
Ольга Постникова, сотрудница Управления хорошей погоды, Эфраим – Финистер Пойнт.
