своего политического конкурента Жиро и единолично возглавил ФКНО, а затем и Временное правительство[1162]. Он умело играл на противоречиях союзников по антигитлеровской коалиции; пытался расширить французские вооруженные силы и их активность в операциях союзников на различных театрах военных действий; стремился ввести Францию в круг держав-победительниц, чтобы обеспечить ей достойное место в послевоенной Европе[1163]. В речи 12 сентября 1943 г. в Оране де Голль заявил: «Что стало бы с миром и на этот раз, если бы французская нация не осталась верной духу свободы? Вот почему Франция, сознавая, чем она обязана своим друзьям и чем её друзья обязаны ей, полна решимости не только обрести своё величие, и она чувствует, что обладает достаточными силами для этого, – но обрести его в мире справедливости и здравого смысла. Франция претендует, в общих интересах, на подобающую ей роль в общем урегулировании в связи с приближающейся развязкой военной трагедии»[1164]. А 8 октября 1943 г. в освобожденном вооруженными силами ФКНО Аяччо генерал утверждал, что «Франция, несмотря на постигшие её бедствия, не утратила сознания того, что она собою представляет, то есть что она является великой державой. Отсюда её глубокая убеждённость в том, что умаление её прав и её достоинств было бы, во-первых, несправедливостью, а во-вторых – и это главное – ошибкой»[1165].

Однако планы де Голля не находили отклика у союзников, особенно у американской администрации, скептически оценивавшей вклад Франции в победу над общим врагом. Большинство французских исследователей[1166]отмечают намерение руководителей США поставить освободившуюся территорию Франции под власть Союзного военного управления оккупационными территориями (АМГОТ). По свидетельству известного биографа де Голля Ж. Лакутюра, в мае 1944 г. «план Рузвельта по управлению Франции союзниками вступил в подготовительную стадию. Уже были рекрутированы агенты АМГОТ, прошедшие подготовку в Шарлоттсвилле, в Виргинии; предполагалось, что за два месяца они научатся быть префектами Шартра… По крайней мере вплоть до высадки [союзников 6 июня 1944 г. в Нормандии – авт.] Вашингтон блокировал механизмы решения этой проблемы»[1167]. К тому же, помимо очевидной экономической и военной зависимости формировавшихся французских государственных структур от англо-американских союзников (финансовая, продовольственная, военно-техническая помощь США и Великобритании; вхождение Франции в 1944 г. после создания Бреттон-Вудской системы в орбиту доллара; подчинение французских войск союзному командованию во главе с американским генералом Эйзенхауэром; отказ Рузвельта поддержать идею формирования французского экспедиционного корпуса для борьбы с японцами в районе Тихого океана) Франция не была представлена ни на одной конференции Большой Тройки. А именно там закладывались основы послевоенного устройства, решалась важная для Франции «германская проблема» – судьба ее «наследственного врага», определялось будущее Восточной Европы[1168]. Поэтому дипломатия Временного правительства, основанная на деголлевских принципах «величия» и «политики престижа», стремилась использовать европейскую идею для создания в Европе под эгидой Франции некоего объединения, способного усилить позиции Французской республики на международной арене, дать возможность ее руководству освободиться от англо-американской опеки и проводить самостоятельную политику.

Несомненное влияние на разработку концепции европейского единства на государственном уровне оказали интеграционистские идеи европейского Сопротивления, в котором особую активность проявили французские антифашисты.

2. Разработка европейской идеи в рамках движения Сопротивления

Первые документы, содержавшие планы послевоенного европейского объединения, появились в рядах европейского движения Сопротивления уже в 1941 г. Французская исследовательница М.-Т. Бич справедливо называет их «отправной точкой» возрождения европейской идеи» [1169]. Эти проекты объединения Европы на демократической и пацифистской основе отвергали любые формы национально-государственной замкнутости, столь очевидно скомпрометировавшей себя в двух мировых войнах. Из антифашистского подполья будущая освобожденная и возродившаяся Европа виделась их разработчикам федерацией демократических государств, солидарной, свободной от националистических предрассудков, отстаивавшей социальную справедливость и права человека[1170]. В 1941 г. итальянские антифашисты А.Спинелли и Э. Росси, сосланные режимом Муссолини на остров Вентотене, сочинили свой ставший знаменитым Манифест «За свободную и единую Европу» («Вентотенский манифест»), легший в основу Европейского федералистского течения[1171].

В 1941 г. арестованный правительством Виши лидер французских социалистов Л.Блюм написал книгу «В масштабах человечества»[1172], дополненную им и изданную уже после войны в 1945 г. Она была хорошо известна участникам движения Сопротивления и, как и «Манифест» итальянских антифашистов, требовала создания после разгрома фашизма в Европе СШЕ («Соединенных Штатов Европы»). Л. Блюм отмечал тесную взаимосвязь между европейскими народами в области культурно-политических традиций, однородность их институциональной структуры и экономики, развитой социальной сферы. Призывая «лимитировать суверенитет национальных государств», ведущий к национальному эгоизму, он обосновывал необходимость учредить европейскую федерацию как «прелюдию» к появлению мировой организации. Блюм рассматривал ее в качестве единственной гарантии мира, демократии и глубоких общественных реформ, настаивая на формировании федерального правительства, поддерживаемого общеевропейскими армией и судом.

Идеи первых «интеграционистов» нашли широкий отклик во французском движении Сопротивления, которое, как известно, было представлено различными политическими силами – коммунистами, социалистами, буржуазно-патриотическими течениями[1173]. Среди подпольщиков оказалось много политиков и интеллектуалов, размышлявших о причинах «кровавой драмы» 1939 г. и способах предотвращения нового мирового конфликта. Именно участники Сопротивления, внутри которого после начала коренного перелома в ходе Второй мировой войны (конец 1942 г.) произошло сближение между его различными течениями, предложили наиболее смелые федералистские проекты послевоенного европейского объединения. Один из руководителей подпольной буржуазно-патриотической организации «Комба» А. Френей, например, в сентябрьском номере одноименной газеты заявлял, что французы сражаются в подполье не только для освобождения Родины, но и для строительства «Соединенных Штатов Европы», которые он рассматривал как «первый шаг к общемировому единству»[1174]. Объединенная Европа, по убеждению Френея, «будет организована на базе соблюдения принципов Свободы, Равенства и Братства» и сможет «погасить» безудержный национализм суверенных государств, приведший к войне»[1175]. Интеллектуалы А. Камю, Р. Арон, А. Ориу призывали учредить «политическую и экономическую Европу», «вернуть утраченное равновесие между культурой, которую воплощает Запад, и силой, которой он располагает»[1176].

По словам члена организации «Комба» А. Ориу, которую он с осени 1943 г. представлял в Консультативной Ассамблее, проводившей свои заседания в Алжире, народам Европы следует передать часть суверенитета некой федеративной организации – воплощению «европейского персонализма». Его он противопоставлял «либеральному американскому капитализму» и советскому «материалистическому коллективизму»[1177]. Подобные взгляды разделял другой лидер «Комба», помощник А. Френея Кл. Бурде.

Наибольшую активность в разработке европейских проектов проявляли социалисты. Л. Блюм, В. Ориоль, А. Филип начиная с 1943 г. много рассуждали о «супермондиалистском государстве, представленном региональными и континентальными союзами»[1178]. В некоторой степени это объяснялось самой идеологией соцпартии, которой, по мнению отечественного историка Е.М. Макаренковой, были свойственны интернационализм, стремление достичь мира во всем мире и создать универсальное правительство[1179]. Схожие федералистские проекты объединенной Европы «свободных Наций» защищали на страницах