О единой христианской европейской федерации мечтали и католики – участники движения Сопротивления. Например, близкие к христианским демократам Р. Бюрон и Э. Пезе выпускали подпольное издание «Тетради травайизма», призывавшие к созданию «Европейской федерации» [1180]. Бюрон осенью 1944 г. вошел в состав руководящего комитета учрежденного Народно-республиканского движения (левобуржуазной партии МРП), которое высказывалось за преодоление «догм национального суверенитета», взяв на вооружение федералистскую концепцию объединения.

Французская коммунистическая партия не поддерживала проекты объединения Европы, предостерегая европейские страны от формирования антикоммунистического блока. Член Политбюро ФКП Ж. Дюкло выдвигал следующие доводы: «Внешняя политика Франции, говорим мы на протяжении уже многих месяцев, должна основываться на единстве всех союзных держав. Это единство столь же необходимо сегодня для установления справедливого и прочного мира, сколько оно было необходимо вчера для победы над фашиз-мом» [1181].

Вопрос, который непременно возникал при обсуждении планов послевоенного европейского объединения, касался будущего Германии. Участники французского Сопротивления хотели «наказать» ее, «взорвать изнутри», расчленив на отдельные мелкие государства [1182]. Однако к 1943 г. их позиция изменилась: стали раздаваться голоса в пользу создания «немецкой федерации» и ее включения в общеевропейскую на основе франко-германского сближения. Многие французские антифашисты, в частности Л. Блюм, указывали на то, что расчленение Германии таит в себе опасность возрождения национального реваншизма: «нельзя уничтожить народ, язык, традицию, легенду. Злоупотребление властью порождает желание реванша». Блюм предлагал решить германскую проблему путем включения Германии в «достаточно сильное международное объединение, способное дисциплинировать ее и, если будет нужно, усмирить» [1183]. Социалистическая газета «Попюлер» в 1945 г. отмечала, что «разрешение германской проблемы – основное условие успеха или провала любой европейской федерации» [1184]. Видные участники Сопротивления, левоцентристы А. Френей и А. Филип в начале 1944 г. призывали европейцев «сотрудничать с теми немцами, которые не являются нацистами» [1185]. К тому же, многие бойцы Сопротивления полагали, что безопасность Франции и Европы в целом должна базироваться на мощном франко-советском союзе – «окружении» Германии, определенном сообщничестве Парижа и Москвы, противостоящем, но не враждебном англо-американцам, поскольку те были склонны к изоляционизму и опасным иллюзиям в отношении Германии»[1186].

В целом, французское Сопротивление было больше озабочено проблемами денацификации и демократизации Германии, возвращением ее в «европейское лоно», чем вопросами послевоенных немецких границ и судьбой развитых промышленных районов Рура и Саара. Тем более, что по планам многих французских антифашистов-подпольщиков, эти территории должны были стать частью западноевропейской федерации, ее «передовыми промышленными рубежами».

Победы на фронтах в 1944 г. ускорили формирование общеевропейского движения. В июне в Лионе был учрежден Французский комитет за создание европейской федерации, который установил контакты с другими национальными движениями Сопротивления и подготовил проект программы Европейской федерации. Он лег в основу «Манифеста Европейского Сопротивления», принятого на встрече представителей движения Сопротивления девяти стран в Женеве [1187]. В Манифесте подчеркивалось, что лишь федеральный союз европейских государств способен обеспечить мир и демократические свободы на континенте, восстановление экономики и участие немецкого народа в европейской жизни. «Страны должны преодолеть догму абсолютного государственного суверенитета, объединившись в единую федеральную организацию», – говорилось в документе. Его авторы призывали к созданию европейского правительства, которому все объединяющиеся государства отдадут часть своего национального суверенитета в таких областях, как оборона и внешняя политика. Тем не менее, несмотря на появление Манифеста, европеистское течение в движении Сопротивления не имело четких представлений о роли будущей Европы в послевоенном устройстве и о том, какие страны будут участвовать в объединительном процессе.

«Европеизм» участников Сопротивления находился пока что в самой начальной стадии. Высказывались смелые идеи, громкие проекты наднационального объединения, но пути их реализации, их первоочередность вызывали сомнения: какие вопросы – политические, проблемы экономического восстановления, социальные реформы – следовало решать сообща прежде всего? По мнению известного западного интеграциониста П. Жербе, европейское Сопротивление «главным образом было озабочено сложностями экономического и социального восстановления, а – с другой стороны – оказалось разделенным на коммунистов и некоммунистов» [1188]. В отличие от буржуазных и социалистических деятелей Сопротивления коммунисты с самого начала категорически отвергали перспективу создания европейской федерации. В свою очередь, лидеры некоммунистических организаций сомневались в возможности включения в единую Европу Советского Союза.

Слабость «европеизма» движения Сопротивления, в том числе и французского, проявлялась в твердом убеждении сторонников федерализации, что именно Европа вновь, как и после Первой мировой войны, станет «центром мира», определяющим основные тенденции развития международных отношений, и «научной лабораторией» различного рода идей и проектов. К тому же, вера многих участников Сопротивления в целесообразность и необходимость построения наднационального европейского союза наталкивалась на естественное стремление освобождающихся народов восстановить и укрепить свой национальный суверенитет, в едином национальном порыве воссоздать государственные органы, экономику, культурно-религиозные традиции.

3. Разработка проектов послевоенного европейского объединения в ФКНО и Временном правительстве

Начало обсуждения планов послевоенной организации Европы, в которых участвовал будущий председатель Временного режима де Голль, относится ко времени его пребывания в Лондоне (с июня 1940 по конец мая 1943 гг.), где находились многие европейские правительства в изгнании. Генерал Сикорский, глава польского правительства в изгнании, предлагал, например, представителям Чехословакии, Норвегии, Бельгии, Нидерландов, Люксембурга, Греции, Югославии и «свободным французам» организовать «на основе региональных федераций … европейское сообщество, исходящее из принципов свободы и порядка»[1189]. Переговоры продолжались в течение 1942 г., но в 1943 г. прервались. Министр иностранных дел бельгийского правительства в изгнании П.-А. Спаак выдвинул другой вариант послевоенного обустройства Европы, связав его с заключением экономического, политического и военного союза Франции, Бельгии и Голландии с опорой на их колониальные империи. Другой бельгийский политический деятель П. ван Зееланд призывал к таможенному и валютному союзу Западной Европы.

В декабре 1942 г. Французский национальный комитет (ФНК) в Лондоне подготовил ряд документов относительно экономического восстановления Европы после войны. По утверждению французского исследователя Ж.Боссюа, в одном из них речь шла о создании Федеральной резервной системы «на европейский лад»[1190]. В том же 1942 г. директор экономического отдела комиссариата по международным делам ФНК Э.Альфан писал де Голлю в докладной записке о том, что после войны для Франции будет «особенно своевременным» заключение «регионального экономического союза с государствами Западной Европы»[1191]. Это соглашение подразумевало введение свободного перемещения товаров, общих таможенных тарифов, единой валюты. Альфан придал своему проекту завершённую форму к августу 1943 г, а 17 сентября выдвинул идею о необходимости учредить общеевропейские ведомства, ответственные за отдельные экономические секторы и управляющие таможенным союзом Франции и Бенилюкса. «Экономический союз» должен был включить «все страны Европы кроме СССР». Более того, Альфан полагал, что подобное объединение является предпосылкой к формированию мирового