Рита отпрянула. Впрочем, суеверный испуг тотчас миновал. Всеобъяснимо: недалеко от берега прошлепал небольшой пароходик, погнал волну, онаи вынесла платок. Но на душе стало неприятно, тяжело, томительные предчувствияпринялись ткать свою тягучую паутину. Рита подняла голову, посмотрела наразноцветный, словно занавес некоего волшебного театра, закат – и душа еесмирилась пред этой красотой.

Уже начало темнеть и совсем озверели комары, когда Ритаоторвалась наконец от Амура, прошла через огромный, таинственный парк и полестнице, полого и длинно ведущей от набережной, поднялась на Комсомольскуюплощадь. Отсюда до ее гостиницы было всего два квартала.

Подумала: надо узнать у дежурной телефон и позвонить изномера в аэропорт, узнать, во сколько завтра рейс на Москву, есть ли билеты.Если есть – улетит завтра. Если нет – при первом удобном случае. Она не будетждать Павла. Последние сомнения после прогулки вдоль Амура исчезли. Словно быутонули в серо-коричневых, тяжелых, отливающих свинцом волнах. Ведь они сПавлом все уже сказали друг другу, все свои «да» и «нет». Что прибавит новаявстреча?

Рита вспомнила непреклонное выражение лица Павла,углубленный, словно внутрь себя самого устремленный взгляд. Он не передумает.Наоборот! Теперь, со смертью Марины Ивановны, не остается никого, кто отвлекалбы его от «гармонии с миром и собой». Он похоронит мать, вернется в Олкан, к подножиюБагульной сопки, на каменистой гряде которой начертано имя Светланы, – и будетбезропотно ожидать исхода своей жизни.

Рита подумала о его отце. Нет, Павел не в него. Да и, судяпо всему, не в мать. Те были борцы – с миром и с самими собой, он – созерцатель.Ну что ж, пусть Bon Dieu наградит его вечным, непоколебимым душевным покоем!

Итак, в Москву… Но придется еще вернуться в Энск. Надозабрать оставшиеся у Федора вещи, подарки для парижского отделения Обществабывших участников Сопротивления, попросить его взять у Аксаковых фотографии,чтобы снять копии и передать Эвелине. Сама она к бывшим родственникам больше непойдет. Ни за что!

Рита прикинула время, которое она проведет в России. Завтравылетит в Москву, купит в «Интуристе» билет на рейс самолета «Эр-Франс» вПариж. Потом поездом в Энск. Два дня, не меньше, там. В общей сложностиполучится дня четыре… Тянуть нельзя. Ни в коем случае! У нее уже больше двухмесяцев беременности, а аборт, как известно, можно делать только до трех.Короче, ей нужно быть в Париже самое позднее через неделю. И никакие силы несмогут ее задержать!

Но сначала следует зайти в «Гастроном» и купить хлеба.Такого же серо-белого, ноздреватого, какой она ела в Олкане. Иначе до завтра недожить.

И Рита быстро пошла через дорогу к магазину, совершеннозабыв о том, что человек предполагает, а Бог располагает, и далеко не всегдаэто – Bon Dieu.

«Чушь какая-то!» – была его первая мысль, когда он получилэту информацию.

И все-таки здесь что-то есть – ответило ему чутье,профессиональное чутье. Ну да, оно обостряется у всех, кто занимается сыскнымделом. В войну он работал по розыску шпионов-диверсантов, которых засылали впромышленный город Энск во множестве, и чутье его не подводило. Помнится, всорок втором году они с Егором Поляковым…

Он покачал головой, подумав о своем погибшем товарище.Диковинно все же складываются человеческие судьбы! Некоторое время назад к немуобращался за помощью человек, который женился на Ольге Аксаковой и воспитывалее сына, который был сыном Егора Полякова. А эта Рита Ле Буа, которая явилась свизитом к своим родственникам, Русановым – Аксаковым, сейчас стала предметомего постоянного внимания и беспокойства, поскольку…

Он не докончил мысль. Что-то царапнуло его, какая-тодогадка. Мелькнула – и тотчас исчезла. Тогда он взял карандаш и написал настраничке перекидного календаря: Поляков? Русановы? Аксаковы? Ле Буа?

Случалось, ему помогало, если он видел перед собойнаписанный текст. Смотришь, смотришь на него – и вдруг утерянное восстает передглазами. Вспоминаешь забытое. Понимаешь непонятное…

Генерал-майор Храмов открыл папку, лежащую перед ним, и вкоторый уже раз прочел все, что у него было о Рите Аксаковой – Ле Буа, орусской француженке, героине Сопротивления, журналистке и боевой подругезнаменитого Федора Лаврова, которая за не столь уж долгий срок пребывания вРоссии умудрилась так начудесить, что можно только диву даваться. Она,чудилось, обладала способностью притягивать к себе неприятности и впутываться всовершенно непристойные истории. От кого, скажем, она умудрилась забеременеть?Вроде бы не старая баба генерал-майор КГБ, чтобы задумываться над такойерундой, однако это, кажется, имеет первостепенное отношение к делу, которое онраспутывает. От кого, от кого? От Федора Лаврова? Или все-таки не стоилопренебрегать информацией, что ранним июньским утром неподалеку от гостиницы«Россия» видели Георгия Аксакова? Сына Егора Полякова…

Чушь. Она ему в матери годится, Георгию-то. Хотя этираспутные иностранки… Впрочем, Рита Ле Буа иностранка только по местужительства, по крови она русская. Однако не стоит забывать о примерах русскихимператриц Елизаветы Петровны и Екатерины Великой. Кто ее знает, может, ей недают покоя их лавры? Или все произошло случайно. Мальчишка согрешил – да ипустился наутек от немолодой бабы, его же должно тянуть к девчонкам. А она… Ну,она, конечно, не ожидала, что сохранит, так сказать, столь долгую память об ихвстрече!

Ладно, беременность – чепуха. На нее можно закрыть глаза.Гораздо интересней внезапный вояж, предпринятый Ритой Ле Буа на Дальний Восток.

Внезапный ли? Складывается впечатление, что ее приезд вРоссию был предпринят только ради поездки на Дальний Восток. Особенно в светепоследних известий из Х., предоставленных осведомителем Жданом.

Храмов снова перебрал листки. Здесь находилисьхарактеристики практически на всех лиц, с кем Рита Ле Буа вступала в контакт запоследние годы, сведения обо всех ее друзьях, любовниках, членах ее семьи.Забавная публика эта семейка… Самой одиозной фигурой был, конечно, отец Риты,бывший белогвардейский офицер Аксаков, с дочерью которого когда-то закрутилскоропалительный роман Егор Поляков.

Егор – с дочерью Аксакова. Вторая дочь Аксакова – с сыномЕгора Полякова…

Да нет, не может того быть!

И тут что-то словно сдвинулось в голове Храмова, да такявственно, что у него даже лоб заломило от напряжения. И он поймал-такиускользающую мысль!