– Я пойду первым, – сказал он. – Ты следуй за мной. Не смотри вниз.

Антон оторвал взгляд от воды. Кивнул.

– Я не позволю тебе упасть, – сказал Джуд.

Он осторожно шел по грубым скользким камням, останавливаясь тут и там, чтобы помочь Антону пересечь какой-нибудь сложный участок. Он не отваживался дышать, пока они не добрались до опор виадука, полных выступов и углублений для рук, из-за чего взбираться по мокрой скале стало легче. Он первым добрался до края парапета и подтянул Антона за собой. Стоя лицом к ветру, Джуд глянул через виадук на раскинувшееся перед ним море.

Серебряные паруса на сером горизонте. Его охватило облегчение.

– Орден последнего света. Как и обещала Пенроуз.

Он повернулся к Антону и увидел, что взгляд того снова стал далеким и затуманенным, прикованным к башне маяка, стоящей на краю виадука.

Джуд проследил за его взглядом, и его облегчение исчезло. От вершины башни валил дым. Факел Божьего огня ярко горел в сером небе.

Стража. Пленники. Они все еще могут быть там.

Ветер ударил по нему, Джуд разрывался между долгом и потерей, которая разобьет его сердце. Ему нужно было доставить Антона – пророка – в безопасность. Джуд это знал. Но он не мог оставить остальных умирать.

Он повернулся, чтобы сказать Антону оставаться на месте и бежать на берег, если кто-то будет приближаться. Но снова понял, что Антона не было.

Его пронзил острый шип паники, и он не исчез, когда Джуд увидел светлые волосы Антона на фоне темно-серого неба. Тот мчался к горящему маяку. Каменная лестница спиралью шла вниз по его стороне. Джуд наблюдал, как Антон начал карабкаться вверх. К разрушающему Дар пламени Божьего огня.

Сердце подскочило к горлу Джуда, и он побежал за ним.

ПЛАН БЫЛ ОЧЕНЬ ПРОСТЫМ.

Под покровом тьмы они разделились на группы по шесть человек и отправились во все храмы, стоящие вдоль дороги Озмандит, чтобы собрать елей и все тряпки или покрывала, которые только можно было найти.

Улицы Назиры были зловеще пустыми. Казалось, бо́льшая часть свидетелей сосредоточилась вокруг порта, предвкушая прибытие кораблей Ордена, но маленькие группы по два или три человека ходили по улицам города. Один из этих патрулей заметил группу Хассана и Кхепри, когда та покидала третий храм. Хассан подождал со стучащим в ушах сердцем, а Кхепри отправилась за свидетелями. Они потеряют любое преимущество, если Летия и Иерофан узнают, что они сбежали из маяка.

Кхепри вернулась целой и невредимой, ведя за собой одного из патрулирующих свидетелей.

– Что случилось со вторым? – спросил Хассан.

– Он далеко не уйдет на сломанной ноге, – сказала она.

– Невозможно угадать, кого еще заметили, – сказал Хассан. – Нужно поторопиться.

Когда они вернулись к маяку, другие уже начали вымачивать ткань в елее и укладывать ее в деревянные ящики.

– Думаешь, этого хватит? – спросил Хассан Кхепри.

Они присели у волнолома, бегущего перпендикулярно полуострову маяка.

– Должно, – сказала Кхепри, наблюдая, как остальные солдаты ставят ящики у выходящей на море стороны маяка. Если хватит мощи, они смогут дестабилизировать башню и обрушить ее в волны.

– Пора, – сказал Хассан, когда солдаты закончили с ящиками и начали отходить с полуострова. Он стоял, накинув моток веревки на плечо.

Ему предстояла самая опасная задача. Только он мог безопасно подойти близко к Божьему огню, не рискуя ничем, кроме плоти. Именно он установит фитиль и подожжет его.

– Стой, – сказала Кхепри, вставая вместе с ним. Мгновение Хассан боялся, что она захочет пойти с ним, хотя оба знали, что это слишком опасно.

Но вместо этого Кхепри просто обняла его и наклонилась к нему для короткого, но страстного поцелуя, от которого у него закружилась голова.

– Я в тебя верю, – сказала она ему и отдала стеклянную бутылочку, мягко толкнув, отправила прочь от волнореза.

Он закинул веревку повыше на плечо, подходя к маяку. Несколько хератских солдат прошли мимо него, спеша в противоположном направлении. Они остановились, увидев его, и повернулись, как одно целое, прижали кулаки к центру груди в королевском приветствии хератских легионеров. Пророк или нет, обманщик или нет, Хассан все еще был их принцем.

Он кивнул им, и они отправились дальше к волнорезу, где их ждала Кхепри.

Хассан один пошел дальше к маяку. Добравшись до горы из ящиков, полных елея, он размотал веревку и проложил ее между ними. Потом открыл крышку стеклянной бутылочки, которую ему дала Кхепри, и вылил содержимое на веревку и ящики.

Он взял свободный конец веревки и размотал его, двигаясь вдоль стены маяка ко входу. Он уже чувствовал едкий дым внутри. Сжав веревку покрепче, он надел самодельную маску на нос и рот.

Хассан открыл двери, и оттуда вырвался дым. Он отшатнулся, а на глаза навернулись слезы. Дым был таким густым, что он даже не видел бледного света Божьего пламени внутри. Сделав большой глоток воздуха, он закрыл глаза и бросился внутрь. По нему ударили жар и дым, давя на него, как настоящая тяжесть. Он пробирался сквозь темные тучи, а голова начала кружиться от испарений.

Посчитав, что пламя находится в той стороне, он слепо шел вперед. Чем дальше он уходил внутрь, тем меньше веревки у него оставалось. Глубокая, горячая боль терзала его грудь.

Наконец он увидел белый язык пламени на фоне дыма. Его глаза щипало, а желудок выворачивало, пока он заставлял себя идти к нему. Изо всех сил он взял последний отрезок веревки в руки и бросил его в огонь.

Пламя замерцало, и Хассан упал на колени. Его тело сотрясали сильные приступы кашля. Закрыв глаза от обжигающего дыма, он пополз прочь, следуя за веревкой в поисках выхода.

Жар стал сильнее. Веревка загорелась, но она горела быстрее, чем он был в силах ползти.

Он откатился в сторону, чтобы его не обожгло, и постарался идти за линией белого огня. Но дым давил на него. Он больше не мог видеть. Он больше не мог дышать. Дым наполнил его легкие, его рот, его глаза, туманил его голову. Казалось, что грудь его сейчас взорвется.

Вскоре пламя добралось до елея, и вся башня загорелась. Хассан сделал то, что нужно было. У него больше не осталось сил.

Как и его отец, он умрет, защищая свой народ.

Он закрыл глаза, и его окутал дым.

АНТОН КАРАБКАЛСЯ.