Та работа была упоительна! Она была счастливая и прекрасная. Так я прежде не работал, да и Сергей тоже. Время пролетало так быстро, что мы его не замечали. Я готов был работать всю ночь до утра, но Сергей вынужден был готовиться к сессии хотя бы по ночам, и у него была возлюбленная, таинственная, но я не сомневался, что прекрасная. Днём мы встречаться и работать не могли. Сергей ходил на семинары, сидел в библиотеке, ещё что-то делал. Учился он безупречно. Да и в ДК ВОГ мы могли приходить только после семи.

Днём, во время вынужденного бездействия, я читал, думал и ходил в видеосалон к одному приятелю ещё школьной поры. Он в своём салоне показывал «серьёзное кино». Его я попросил показать мне танец брейк и Майкла Джексона. У него таких записей сразу не нашлось, но он поискал у коллег и через несколько дней раздобыл для меня кое-что.

Увиденным я был впечатлён до немоты. То, что делал Майкл Джексон, бессмысленно было повторять. Это было нечто фантастическое и нереальное. А вот на кассете с разными выступлениями и номерами танцоров брейка и увидел много полезного.

Большинство исполнителей брейка, вращаясь на полу, делали такие трюки, что для их повторения необходимо было иметь разряд, а лучше медаль по спортивной гимнастике. Это мне было неинтересно, хоть и удивительно. К пантомиме такие трюки не имели никакого отношения.

А вот те танцоры, которые в широких зауженных книзу штанах, в каких-то мягких майках и с обязательными удлинёнными чёрными очками на лицах изображали роботов, вызвали бешеный интерес и желание немедленно научиться так же двигаться.

Я договорился с приятелем и несколько часов просматривал одно и то же, стараясь на замедленном воспроизведении разглядеть, уловить и понять технологию и алгоритм тех или иных наиболее сложных или эффектных движений. Что-то я для себя записывал в тетрадку, чтобы не забыть.

После трёх-четырёх часов такого анализа я понял, что, в сущности, ничего в этом брейке сложного нет. Физически я всё мог повторить, но нужно было попрактиковаться. Что я и сделал дома. А через пару дней удивил Сергея новой приобретённой техникой.

Он тоже был в восторге от возможностей, которые предлагала техника пластики робота. Я показал Сергею основные приёмы брейка, он их с лёгкостью повторил. И у нас сразу, тут же, родился сценический, исключительно пантомимический, а никакой не танцевальный номер на основе техники брейка. Номер мы сделали и отработали за один вечер. Назвали его незамысловато «Роботы». Именно этот номер мы будем показывать чаще остальных, и он, можно сказать, станет визитной карточкой нашего дуэта.

В спектакле «Плаха» мне была отведена весьма скромная роль. Я был рад тому, что она такая скромная, и честно её исполнял. Все замечания и рекомендации режиссёра Геннадия я внимательно выслушивал и делал то, что он просит. Вот только радости и энтузиазма я изобразить не мог.

Татьяна всё время репетиций и тренингов была напряжённой и неразговорчивой совсем. Особенно с Сергеем и со мной.

За неделю до премьеры «Плахи», накануне очередной репетиции, после очередной нашей тайной встречи и работы мы с Сергеем устроили совещание.

– Завтра надо сообщить о нашем замысле Татьяне. Дальше с этим тянуть нельзя, – сказал Сергей.

– Это точно, – согласился я. – Надо попросить её задержаться после репетиции, всё рассказать и непременно показать ей нашу работу. Она наверняка сможет что-то подсказать. Её взгляд со стороны будет очень важен.

У нас было полностью готово четыре номера, в том числе и «Роботы». Нам не терпелось их показать Татьяне. Мы были уверены, что ей понравится, что она будет рада тому, как её ученики самостоятельно воплотили полученные от неё знания, навыки и культуру пантомимы.

– Конечно! Её взгляд совершенно необходим… – сказал Сергей и задумался. Он часто так делал в разговоре. – Только я боюсь, что Гена будет против нашего выступления…

– А при чём тут Гена? – резко возмутился я. – Он приглашённый человек… А это наша студия. Я даже говорить с ним не намерен…

– Это студия Татьяны… Понимаешь? Это её студия… – сказал Сергей и поджал губы, задумавшись.

– Да… Это правда, Серёга… Это правда! Поэтому только с ней мы и будем говорить… А как она скажет, так и будет.

– Кто будет говорить? – спросил Сергей.

– Ты, – сразу сказал я. – Конечно, ты! А то я буду выглядеть как заезжий морячок. Приехал – и давай наводить свои порядки.

– А так оно и есть! – сказал Сергей и засмеялся. – Но договорились. Буду говорить я.

На следующий день, когда все были в сборе и готовились к началу обязательного тренинга, Татьяна с суровым лицом отозвала Сергея и меня в сторону.

– Ребята, пойдёмте выйдем, отойдём ненадолго, – сказала она и пошла сразу к выходу из зала.

Её голос был тихим, ровным и ничего хорошего не сулящим. Она ждала нас на крыльце.

– Я знаю, мне тут сообщили, что вы берёте ключ от зала каждый свободный вечер. В этом нет никакой беды, администрация не против, – чётко проговорила Татьяна, переводя с одного на другого свой острый взгляд, который из-за очков казался лазером. – Но вы знаете, что я не приветствую и не люблю, когда студийцы много общаются между собой вне студии…

– Мы не общались вне студии, мы тут общались, – разведя руками, сказал я.

– Вне студии – это значит без меня или без моего ведома.

– Мы ничего, кроме пантомимы, тут не делали, – ещё более растерянно и нелепым оправдывающимся тоном сказал я. – Мы работали самостоятельно… Это, можно сказать, сюрприз…

– А сюрпризы я не люблю совсем, – холодно перебила Татьяна.

– Татьяна Александровна, – медленно и как можно чётче сказал Сергей, – мы действительно виноваты… Но виноваты только тем, что не сообщили вам о своих намерениях… Мы подготовили четыре полноценных пантомимы… Четыре номера… Миниатюры на двоих. По собственным идеям. И мы решили их показать зрителям после премьеры спектакля «Плаха»… Это будет вполне уместно… Спектакль идёт сорок минут…

– Вы решили? – прервала его Татьяна.

– Да! Мы подумали, – ответил я, – что наше выступление отразит желания и замыслы самой студии и покажет зрителю другие, чем в спектакле…

– Так решили или подумали? – оборвала и меня Татьяна.

– Решили, Татьяна Александровна! – твёрдым голосом сказал Сергей. – У нас короткая программа из четырёх номеров, в целом на двадцать минут. Это то, что мы действительно хотим делать… Номера уже готовы. Мы хотели бы их вам показать…

– Зачем? – спросила Татьяна.

Мы стояли молча.

– Зачем вам их мне показывать, а мне их смотреть? А? Если вы уже всё решили, – не дождавшись ответа, спросила она.

– Нам важно ваше мнение, – сказал я и пожалел, что сказал глупость.

– Нам необходим ваш взгляд со стороны, – сказал Сергей уже совсем нетвёрдо, – нам необходимо ваше одобрение и оценка.