Питт испытывал явную неприязнь к этому типу, но не хотел полагаться только на интуицию, а старался следовать доводам разума. Возможно, он ошибается. Просто человек беспокоится за свое дело. Полицейский уже наведался к нему и справлялся о его служащих. Если Колфилд заподозрил, что в его заведении кто-то проворачивает свои грязные делишки, у него есть все основания нервничать. Любой на его месте вел бы себя так.

Колфилд внимательно следил за лицом Питта.

— Хотите посмотреть комнату, которой он пользовался? — вдруг продолжил он, облизнув пересохшие губы.

— Пользовался? — переспросил Питт, нахмурившись. — В каких целях?

Колфилд замялся.

— Видите ли… комната — это, пожалуй, некоторое преувеличение. — Управляющий красноречиво пожал плечами. — Скорее, каморка. Он попросил у меня разрешения иногда оставлять там свои вещи. — Снова искоса взглянул на Питта и быстро отвернулся. — Конечно, я разрешил ему. Не видел в этом ничего плохого.

Казалось, Колфилд чувствовал необходимость объяснить что-то Питту, пока вел его по узкому душному коридору, а затем открывал дверь комнаты. Она имела спартанский вид — деревянный стол, зеркало без рамы на стене, два стула и стенные шкафы, некоторые достаточно высокие, чтобы служить платяными шкафами, и окно без занавесок, выходящее на глухую стену соседнего дома.

— Мы ею пользуемся как дополнительной артистической уборной, — продолжал пояснять Колфилд, словно испытывал в этом необходимость; лицо его заметно покраснело. — Ваш парень пользовался шкафом в дальнем конце. — Он указал на шкаф наманикюренным пальцем.

Питт посмотрел в ту сторону, но не сдвинулся с места.

Колфилд, сделав глубокий вдох, снова облизнул губы.

— Вы, наверное, захотите посмотреть, что там?

Томас удивленно поднял брови.

— Разве там что-то есть?

— Да… видите ли… э-э-э, — пробормотал Колфилд, явно растерявшись.

Почему? Если он заглянул в шкаф, в этом нет ничего странного. Это ведь его комната и его шкаф, а человек, которому он позволил временно ею пользоваться, исчез без всякого предупреждения. Вполне нормально, что управляющий захотел заглянуть в шкаф и проверить, не забыл ли тот что-нибудь. Подобное действие не требует ни объяснения, ни, разумеется, каких-либо извинений.

Питт глядел на Колфилда немигающим взглядом. Тот густо покраснел.

— Я не знаю, что там, — зачем-то сказал он. — Я поду-мал, что вам, полицейскому, захочется посмотреть.

— Да, захочется, — согласился Томас, теперь уже уверенный, что отыщет там что-то. Не стоило сердиться на управляющего. Очевидно, это касалось Урбана, помешавшегося на картинах и ради этого нанявшегося в мюзик-холл вышибалой. Что ж, ничто не вынуждало его губить свою карьеру, и, конечно, этот неловко чувствующий себя, с багровым лицом и нервными руками управляющий мюзик-холла менее всего в этом повинен.

— Кстати, почему вы закрываете эту комнату на ключ? В ней нет ничего, что представляло бы хоть какую-то ценность.

Этот вопрос снова привел управляющего в смятение.

— Э-э-э… по привычке, я думаю. Иногда здесь что-то оставляют… — Он умолк. — Будете смотреть шкаф? Не хочу быть нелюбезным, сэр, но меня ждет работа…

— Разумеется. — Питт направился в угол и открыл дверь шкафа.

Там лежал большой плоский предмет двух футов в ширину и трех — в длину, обернутый в коричневую упаковочную бумагу. Инспектору не надо было его открывать, чтобы догадаться, что это.

На сей раз Колфилд хранил полное молчание. Он даже не удивился тому, что увидел.

— Он часто оставлял здесь картины? — спросил Питт.

Колфилд ответил не сразу.

— Отвечайте, — потребовал Томас.

— Он часто приносил с собой какие-то пакеты, — ответил Колфилд, нервничая. — Он не говорил, что в них, а я не спрашивал. Я подумал, может, он художник и ему нужны деньги, вот он и подрабатывает по ночам.

— Художник, который зачем-то ночью приносит свои картины в мюзик-холл? — c сомнением произнес Питт.

— Да… — Колфилд широко открытыми глазами посмотрел на Питта. — Он приносил иногда с собой одну картину, а уносил другую.

— Как вы могли это определить? Ведь поначалу вы даже не знали, что это были картины. Вы говорили о каких-то «пакетах».

— Я хочу сказать, что пакеты, с которыми он уходил, были другой формы и размера. — Управляющий повысил голос от раздражения. — И… он… очень осторожно обращался с ними. По тому, как он постоянно предупреждал о бережном обращении с пакетами, я понял, что они ему очень дороги. Что еще могло там быть?

Питт медленно стал развязывать бечевку на пакете, и вскоре перед его взором предстала большая резная позолоченная рама. Вместо картины в ней была гладкая доска.

— Рамы? — произнес он с мрачным удивлением.

— Кто бы мог подумать! — Изумление управляющего было явно наигранным. — Зачем он это сделал? Куда девалась картина? Похоже, что она была в раме.

— Да, похоже, — неохотно согласился Томас.

Сама рама была новой, а дерево задника потемнело от времени. Очевидно, рама и задняя доска к ней были от старой ценной картины. Питт провел пальцем по гладкой поверхности рамы. Он не был полностью уверен, но не исключал, что под верхней позолотой было, возможно, накладное золото.

— Думаю, она краденая, — промолвил за его спиной Колфилд.

— Краденая рама? — удивился Питт.

— Наверняка в ней была и картина тоже. Тот, кому он ее продал, не пожелал брать раму.

— А возможно, он подобрал для кого-то раму и принес ее сюда? — размышлял Питт, сам в это не веря.

— Ну, это уже ваше дело решать, — как-то отрешенно сказал Колфилд. — Делайте что хотите. У меня своих дел полно. Если вы нашли, что искали, так, может, заберете ее с собой и мы на этом покончим?

Питт снова упаковал раму.

— Да, я заберу ее с собой.

— Мне понадобится бумажка о том, что вы ее забрали, — предупредил Колфилд. — Так, для порядка, на всякий случай. Я не хочу, чтобы следующий полицейский обвинил меня в том, что я ее продал или присвоил. — На этот раз он не побоялся смело посмотреть инспектору в лицо.

Питт все понимал. Управляющий мюзик-холлом хотел иметь доказательство того, что Питт обнаружил раму, а раз так, то инспектор по долгу службы доложит об этом своему начальству. Вот такую цель преследовала вся эта затея с рамой: обвинить Урбана. В чем? Кража предметов искусства, подлог, перепродажа краденого, подкуп офицера полиции, готового порой закрыть глаза на кражу предметов искусства? Питт почувствовал озноб. Опять рука «Узкого круга»? Урбан во второй раз отказался подчиниться, настояв на новом расследовании дела Осмара. Теперь он навлек на себя более суровую кару, чем «черный» список Уимса. Что же ждет его?