Тихий голос опутал его, словно паутинка:

— Я совсем не знаю, как тебе помочь. Раны, наверное, нужно промыть, а потом… зашить… — Она подняла на него глаза, прорезая тело голубым сиянием. Габору показалось, что его живьем вспороли и начали сдирать кожу. — Прости, что я такая… неумелая.

Он должен ей все рассказать. Только она и поймет. Только она. Потому что она его. Он отдал ей свою расколотую душу. И только она сможет собрать воедино безобразные куски.

Он должен…

Пальцы сжались в кулаки. Она сможет понять.

Но с чего начать, чтобы эта история не казалась такой отвратительной, какой была на самом деле? Беда в том, что не существовало слов, способного приукрасить отвратительные подробности.

Почти лихорадочный жар прокатился по коже. Габор снял сюртук и бросил на пол.

С чего начать… С самого начала.

Олесю трясло. От холода. От страха. От переживаний.

Он мог умереть. Чертовы твари едва не разодрали его на части. От вида жутких ран на мощной груди, кружилась голова и болезненно сжимался живот.

Олесе хотелось броситься к нему, упасть у его ног. Утешить. Успокоить. Залечить кровавые следы когтей поцелуями. Но… но она не решалась.

Габор стал чужим. Он словно ждал от нее чего-то. А она все никак не могла понять чего. Боялась сказать или сделать что-то не то. Каждое слово — словно шаг по тонкому неокрепшему льду.

Боже! Она только что видела демонов. Настоящих демонов, вышедших словно из самого ада. Она видела, как любимый мужчина сражается с ними. Как пытается ее защитить. Возможно ли пережить больший ужас, чем тот, который она испытала, когда огромная вонючая тварь лезла в окно?

Возможно. Ужас она испытывала сейчас, глядя на Габора и не понимая, что должна сделать. Может… может он ждал, что она последует за демонами? Может до сих пор верил, что она заключила с ними сделку, и…

— Ты хотела знать, что происходило в том зале. И почему на фресках изображен Крампус. — Габор говорил тихо и ровно.

Даже равнодушно. Только голос казался ниже обычного и немного хрипел. И именно эти хриплые нотки стали последней каплей, добившей ее окончательно.

Он не совсем человек. Необычный человек. Это Олеся подозревала с самого начала. Это она видела и чувствовала. Ее потянуло к нему, не смотря на его странное сходство с ее начальником. Не смотря на его жесткий характер. Не смотря на то, что он ждал ото всех полного подчинения.

Он притягивал ее. Притягивал настолько, что это казалось странным и ненормальным. Увидев его в бою, она окончательно поняла: ее болезненно к нему влечет. Это что-то гораздо большее, чем страсть, чем любовь. И что-то дикое, первобытное, на уровне инстинктов и примитивных потребностей.

Путаница чувств ее напугала. Но еще больше напугало то, о чем он говорил. Хочет ли она сейчас узнать правду? Вряд ли. Гораздо легче жить, ничего не зная. Он ведь всегда нес этот груз в одиночку. Почему бы не дать ему и дальше справляться с этой ответственностью?

Вот только она не позволит, чтобы у него были секреты. Он должен принадлежать ей всецело. Она не отпустит его. Никогда. Ни к кому. Ему не удастся вышвырнуть ее, когда он наиграется. Человеческие чувства не вечны. А чувства сумасшедших? Не просто так она оказалась копией Маргит. Ее безумие было и безумием Олеси. Оно сохранилось, как сохранились шрамы от кнута Миклоша.

Это безумие имело имя: Габор. Она помешалась на нем. Как маньячка. Когда тяга к мужчине становится болезненным пристрастием и ты готова убить любую, на кого будет направлен его взгляд.

Олеся осторожно кивнула, боясь выдать свое состояние.

— Да, хотела. Но ты не собирался мне говорить.

— Ты увидела то, что не должна была видеть. Этого никто не должен был видеть. — На щеках Габора заиграли желваки. — Я расскажу тебе все. Но не думай, что у тебя будет шанс уйти. Ты все равно останешься моей.

«А ты — моим. Мой. Мой. Мой. Только мой. Никто тебя не получит. Никто не сможет отобрать у меня.»

Олеся испугалась собственных мыслей.

И снова это ужасное желание его спровоцировать, услышать, что никуда ее не отпустит. Как будто сойдет с ума, если не будет слышать вечно, что нужна ему.

— Куда же я уйду? Без Бражены путь в свой мир мне заказан.

Он с такой силой сжал челюсти, что побледнели губы. Зачем, зачем она его дразнит? Ведь видит же, что в нем теперь не просто человек. В нем нечто большее. Нечто более опасное и жестокое.

Но в самых потаенных уголках ее души, ее мозга и сознания крылся ответ. Она просто хотела, чтобы он продолжал желать ее. Чтобы даже испив крови жутких демонов, думал о ней.

Одно Олеся поняла точно: Габор — кто-то больший, чем просто человек. В нем смешалась кровь человека и демона, сделав его таким, каким она успела узнать. И это причудливое смешение двух душ ее совсем не отталкивало. Наоборот, она хотела, чтобы каждой клеточкой двух ипостасей он принадлежал ей.

Его глаза снова сверкнули пугающей сталью. Теперь Олеся знала, с чем это связано. Выпитая кровь дает о себе знать. Но сделал он это, чтобы защитить ее.

Могла ли она мечтать о таком мужчине? Нет. Даже в самых смелых фантазиях ее скудное воображение рисовало жалкое подобие этого человека. Ее господарь. Теперь Олеся знала это. Она рождена, чтобы принадлежать ему.

Чем больше он смотрел на нее, тем больше его глаза заволакивало пугающей дымкой.

— Ты все еще хочешь вернуться?

Олеся покачала головой. Похоже, она тоже оказалась под воздействием странной магии демонов.

— Нет, я хочу услышать, что ты меня никому не отдашь и никуда не отпустишь.

Он соскочил со стула и шагнул к ней.

— А ты еще этого не поняла?

— Я хочу постоянно это слышать. — Она вцепилась в воротник его рубашки. — Не думай, что какая-то там кровь поможет тебе от меня избавиться. Я не отдам тебя, ни демонам, ни принцессе. Никому.

Он навис над ней. Темные волосы снова упали на лоб. Они были покрыты потом и кровью, и почему-то это возбуждало.

Олеся не знала, что с ней происходит. Но его сила, его решимость, его властность и непоколебимость смешались в дикий коктейль, от которого она совершенно опьянела и никак не могла ему противостоять.

Он резко наклонился, но замер. В чертовом сантиметре от ее губ!

— Глупенькая иномирянка… Думаешь, узнала самое худшее обо мне? Ты хотела знать правду? Я тебе ее расскажу. Но когда ты решишь сбежать, знай, что исполню свою угрозу и прикую тебя цепями. Запру в темнице. И никуда тебя не выпущу. Тогда ты очень быстро начнешь меня ненавидеть. А я так и не смогу избавиться от наваждения, которое ты наслала на меня.

Он коснулся лбом ее лба и опалил горячим дыханием щеки.