паханата при жизни его и после, сменилось полным разочарованием и твердой убежденностью в абсолютной противоположности целей, преследуемых социалистическими и рабочими движениями Запада, и целей большевистского паханата, стойким стремлением порвать всякие связи с краснозвездной обителью аморальщины и покинуть пределы ее территории, на бескрайних просторах которой разыгрывалась жестокая комедия «диктатуры пролетариата».

Но вождь красной сатрапии не горел желанием выпустить из своих кровавых лап свидетеля, близко наблюдавшего работу винтов, болтов, гаек, приводных ремней и зубчатых колес (ПСС. Т. 42. С. 204) его кровавой колесницы, давившей всех не спешивших впрыгнуть в ее нутро и слепо подчиниться его диктату.

Но слишком велика была известность русской социалистки Балабановой на Западе, чтобы можно было без значительных моральных потерь, личных и государственных, втихаря убрать ее физически или запихнуть в какую-нибудь тьмутаракань. «Вождь» мирового пролетариата еще в определенной степени дорожил общественным мнением международного рабочего движения, еще требовалась его помощь для окончательного закрепления большевистской власти в России.

И скрепя сердце он разрешает Балабановой покинуть родину. Хотя и этот «великодушный» жест он мажет дегтем беспринципности: предлагает принципиальной Балабановой написать памфлет на Серрати. На что надеялся неизвестно. Естественно, Балабанова отказалась. В конце 1921 года она покинула Россию.

После бегства из России, проживая в течение десятков лет в Западной Европе, пребывая в ее различных странах, Балабанова вблизи соприкоснулась с последствиями преступной политики вождей Коминтерна. Она глубоко была убеждена в том, что только раскольническая деятельность Кремля в среде социалистического и рабочего движения Запада проложила дорогу к власти Муссолини и Гитлеру. Вся политика Коминтерна в конечном итоге торила дорогу в западных странах приходу к власти фашистов. Раскольническая политика основоположника европейского фашистского движения Ленина среди итальянского рабочего движения проложила дорогу к власти фашисту Муссолини.

Разнузданная пропаганда в странах Запада сталинского тезиса о том, что «главным врагом в рабочем движении являются социал-демократические партии Второго интернационала» (из выступления Бухарина 9 августа 1928 года на VI Конгрессе Коминтерна в Москве. Бухарин Н. И. Проблемы теории и практики социализма. М.: Изд-во полит. лит-ры, 1989. С. 194), обеспечила победу на выборах 1932 года фашисту Гитлеру.

Раскольническую деятельность по развалу рабочего движения на Западе и созданию коммунистических коминтерновских ячеек (и партий) обязаны были исполнять все советские представительства в западных странах (и восточных. Б.) «“первые портные” мировой революции и организаторы Третьего интернационала» (Исторический архив. № 1. 1992. С. 69–70).

После полутора десятка лет работы этих «портных» некогда единое поле социалистического и рабочего движения Запада было разодрано в клочья социал-демократы, коммунисты, анархисты, профсоюзы и пр., а инициаторы этого раздора большевистские лидеры вбивали все новые колья, не давая возможности осколкам объединиться против все более наглеющих фашистов, особенно в Германии. Апофеозом этой искусственно насаждаемой Кремлем розни стала победа Гитлера в избирательной кампании 1932 года над разрозненными социал-демократами и коммунистами, то есть Сталин своей раскольнической политикой проложил путь к власти фюреру. Об этом его страстные апологеты вчера и сегодня — стараются умалчивать. Сказать-то нечего!

Как предполагает Резун-Суворов, Вторую мировую войну большевики предприняли 13 ноября 1918 года, на третий день после Первой (Суворов В. Последняя республика. Почему Советский Союз проиграл Вторую мировую войну? М.: АСТ, 2008. С. 45), которая закончилась 11 ноября 1918 года. 13 ноября 1918 года Россия в одностороннем порядке разорвала Брестский мир, и Красная Армия двинулась на запад расширять мировую революцию. 29 ноября 1918 года сформировано коммунистическое правительство Эстонии, 14 декабря Латвии, чуть позже Литвы (указ. соч., с. 36). От дальнейшего движения на запад отвлекли внутренние проблемы.

Возвратились к решению возобновить наступление на запад в июле 1920 года, когда положение большевиков внутри более-менее стабилизировалось. Были разбиты Колчак, Деникин, Юденич. И хотя по всей России полыхали многочисленные крестьянские восстания, но они, разрозненные, угрозы для большевистской власти, имевшей пятимиллионную Красную Армию, не представляли. Поэтому дело мировой революции можно было отстаивать более уверенно и напористо. Да и высокий накал революционного брожения в Европе как бы подсказывал: «Приходи и владей!» Это рождало у большевистских вождей чувство эйфории от близости мировой революции, и пророк ее — Ульянов-Ленин трубил об этом чуть ли не в каждом публичном выступлении. В марте 1920 года он убежденно пророчествовал не только о скором свершении мировой революции, но и о неизбежности войны между Англией и Францией, о смерти реформизма и прочей интернационально-революционной галиматье (ПСС. Т. 40. С. 203–211).

Опьяненные победами на внутренних фронтах, большевики сгоряча отвергли ноту Керзона, министра иностранных дел Англии, предлагавшего установление мира между воюющими Россией и Польшей по так называемой линии Керзона, выгодной для России. В состоянии горячечной лихорадки скорее раздуть пламя мировой революции, советизировать Европу большевистские лидеры демонстративно заявили: «Плевать нам на Лигу Наций, идем вперед» (Исторический архив. № 1. 1992. С. 18, 22). И 12 июля 1920 года армия красных мародеров перешла линию Керзона. Далее Ленин констатирует: «Переход линии Керзона это перемена всей внешней политики, всемирной политики советской власти… до этого мы вели с Антантой оборонительные бои, с переходом наступательные, вооруженной силой… Мы решили прощупать штыком Польшу, которая является опорой всего Версальского договора, рожденного Лигой Наций» (Исторический архив. № 1. 1992. С. 15–19).

12 июля 1920 года Ленин телеграфирует Э. М. Склянскому (зампред Реввоенсовета республики):

«Т. Склянский! Международная обстановка… требует бешеного ускорения наступления на Польшу. Делается ли? Все ли? Энергично ли?» (ПСС. Т. 51. С. 238).

Наступление на Польшу развивалось энергично и успешно. И имперские амбиции начинают буквально душить Ильича.

23 июля 1920 года Ленин направляет в Харьков Сталину телеграмму: «Положение в Коминтерне превосходное. Зиновьев, Бухарин и я думаем, что следовало бы поощрить революцию тотчас в Италии. Мое личное мнение, что для этого надо советизировать Венгрию, а может, также Чехию и Румынию. Надо обдумать внимательно. Сообщите ваше подробное заключение…» (Пятницкий… С. 84).

В ПСС Ленина (5-е издание, т. 41, май ноябрь 1920 года) этой телеграммы нет! Откровенный экспорт революции поджигатели мирового пожара решили не демонстрировать.

После «внимательного обдумывания» кремлевский паханат сошелся во мнении, что революцию в Европу надо нести через Польшу.

Уместно напомнить, что во время июльского польского похода работал II конгресс Коминтерна, который в своем обращении к воинам Красной Армии войну с Польшей провозгласил «самой справедливой войной, какую когда-либо знала история. Вы воюете не только за интересы Советской России, а за интересы всего трудящегося человечества, за Коммунистический интернационал» (Пятницкий… С. 84).

После этого обращения последовал приказ Тухачевского (командующего Западным фронтом): «Вперед, на Запад! На Варшаву! На Берлин! На штыках мы принесем трудящемуся человечеству счастье и