В новых исторических условиях Кремль стал проводить более гибкую политику в отношении стран, освобождающихся от колониальной зависимости. Руководителям этих стран достаточно было съездить в мекку социализма Москву, полобызаться с кремлевскими небожителями, наобещать им, что они будут строить социализм, и широкая, зачастую безвозмездная экономическая помощь потекла в эти страны. И в 60-е годы XX столетия мы были свидетелями такого безумного транжирства государственных средств. Не скупились и на военные поставки и военных специалистов. Где их только не было в те годы в Азии или Африке! За неизвестно какие заслуги руководители африканских стран стали обладателями высшей награды Героя Советского Союза (президенты Насер, Бен Белла и др.). По всей Африке строились плотины, больницы, школы, дороги и т. д., хотя сами строители продолжали жить в бараках и перебиваться от получки до получки. В магазинах десятки лет не было мяса, качественных колбас, в молочных продуктов достаточном количестве и пр. От низкосортной одежды и обуви ломились склады и магазинные полки это никак не подвигало руководство к совершенствованию технологических линий, пересмотру сельскохозяйственной политики и т. п. С начала шестидесятых годов стали десятками миллионов тонн ежегодно закупать зерно. И со всех трибун и плакатов одновременно безудержная болтовня о преимуществе плановой экономики хозяйства и прочих мифических успехах в сфере социального благосостояния. Никита дарил заводы, его жена Нина Петровна самолеты. Были уверены, что столь щедрая экономическая помощь навсегда пристегнет руководство этих стран к колеснице социалистического лагеря. Всесторонняя помощь не прекращалась и после отставки Хрущева. Любвеобильный Брежнев еще горячее целовался с руководителями стран, вставших на путь социализма. Весь мир смеялся над кремлевскими доброхотами и сочувствовал советским людям, терпящим таких руководителей-промотов, заранее зная, что эта обширная и бесконечная помощь мировой нищете обернется в конечном итоге для Советского Союза безвозвратными потерями. Так и вышло. С крушением СССР за странами, строившими социализм за счет щедрой советской экономической и военной помощи, остались долги на сотни миллиардов долларов, которые они нам «простили». Вот плачевный итог всемирной отзывчивости кремлевских доброхотов за счет страданий собственного народа, на благосостояние которого им было всегда наплевать.

Последняя авантюра кремлевских маразматиков, почему-то решивших, что их путь на восток по географическому расширению социалистического лагеря будет более успешным, чем у первого кремлевского Македонского, — это военное вторжение в Афганистан в конце декабря 1979 года. Некоторые нынешние ура-патриоты эту чистой воды агрессию пытаются оправдать тем, что, мол, «в Афганистане наши военные защищали нашу Родину на дальних подступах» (Д. Аграновский. «Советская Россия». 17.02.2015). Детский лепет! С такой мотивировкой можно оправдать военное вторжение в любую страну. Авантюра длилась почти десять лет по февраль 1989 года, обошлась в 15 000 убитых и 53 000 раненых солдат и офицеров, падение экономики и благосостояния народа, неисчисляемое горе в семьях, потерявших своих сынов, отцов и дочерей, обвальную потерю политического авторитета Советского Союза в международном общественном мнении, общее недовольство и даже ненависть советских людей к кремлевским правителям. Эти недовольство и ненависть были умело использованы Горбачевым и его заокеанскими наставниками в годы катастройки для развала и похорон СССР.

Таков бесславный конец Коминтерна. Организация, поставившая своей целью весь земной шар превратить в единую Советскую республику, надорвалась под тяжестью безумной задачи безумных руководителей и похоронила себя и собственную страну. По разуму и венец.

Часть VI. ГУЛАГ (Главное управление лагерей)

Впервые, по-моему, аббревиатуру «ГУЛАГ» стал в отечественной литературе употреблять И. Солоневич, сам вместе с сыном и братом отсидевший в Свирском лагере Беломоро-Балтийского комбината в 1933-34 годах и опубликовавший в 1936 году в Болгарии книгу «Россия в концлагере». И хотя об ужасах исправительной системы Советского Союза на Западе писалось немало, подлинно мировая известность ее пришла после выхода «Архипелага ГУЛАГ» А. Солженицына.

Алла Головина, эмигрантка первой волны, признает, что «для нас “Архипелаг ГУЛАГ” не был открытием, но броню равнодушия Запада к русской боли пробил Солженицын» (Головина А. «Вилла “Надежда”». М.: Современник, 1992. С. 355).

Спорадические сообщения западной прессы о жестокостях гулаговской системы в течение длительного времени не вызывали у западного обывателя широкой возмутительной реакции — настолько ее бесчеловечность не укладывалась в рационально-демократическое сознание западного человека. «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына буквально взорвал это болото равнодушия. И многие гиды американских выставок 70-х годов в СССР в личных разговорах подтверждали тезис Головиной о том, что если до Солженицына мало кто верил в глубокую правду гулаговского произвола, списывая это на издержки холодной войны, то после публикации «Архипелага» картина буквально поменялась на противоположную, и, я уверен, «империя зла» Рейгана была отражением широкого общественного мнения Запада.

Освещая историю Советской России, невозможно пройти мимо системы, в течение десятилетий специализировавшейся на воспитании нового человека социалистической эпохи методом «пролетарского принуждения во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью», который «является… методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи» (Бухарин Н. И. Проблемы теории и практики социализма. М.: Издательство полит. литературы, 1989. С. 168). Эта цитата взята из работы Бухарина «Экономика переходного периода», и посвящалась она Ленину в связи с его пятидесятилетием. Ленин, прочитав вышеприведенный абзац из работы Бухарина, до глубины души был тронут находкой «любимца партии» и относительно этой главы оставил восторженную запись: «Вот эта глава превосходна!» (указ. соч., с. 451). Чем умилился большевистский людоед? Тем, что он воспитал достойную поросль духовных преемников-наследников, которые ради достижения партийных целей расстреляют любое количество контриков (читай: недовольных звериной политикой большевиков). Это не рохля Плеханов, который «…не мог стрелять по своим» (Капустин… С. 75). Бухаринское принуждение к труду во всех своих формах очень по душе пришлось «певцу деклассированных элементов» Горькому (в начале ХХ века Горького в России многие считали «певцом деклассированных элементов», а не пролетарским писателем, Григоров, с. 83), вернувшемуся под сталинским давлением в 1928 году из Италии, человеку морально сломленному и цеплявшемуся за жизнь. Только этим можно объяснить его дифирамбы в адрес Сталина, его палачей и рабского труда после путешествия по Беломоро-Балтийскому каналу. Он с пафосом констатирует: «Идея перевоспитать людей в лагерях трудом — замечательно здоровая и красивая…» (Горький М. Статьи, доклады, речи, приветствия. 1933-36. Т. 27. М., 1953. С. 63).

Думаю, Горький был не так прост, чтобы не понимать мишуры разыгрываемого перед ним спектакля. Но в какой-то момент, еще будучи в Италии, он под давлением сталинских эмиссаров, влекомый инстинктом самосохранения, принял решение играть по правилам главного режиссера страны: вернуться домой и своим высоким писательским авторитетом