социалистической партии, «для которого свобода мнений и независимость партии от кого-либо были руководящими принципами, стал костью в горле для организаторов Второго съезда Коминтерна. Его поддержали и другие лидеры европейских социалистических партий. Во время съезда он написал Ленину письмо, обвинив его в попытке насаждения среди европейских социалистических партий методов, которые в Советской России превратили компартию в карманную партию власти» (указ. соч., с. 288–289).

Вернемся к Второму съезду Коминтерна. Балабанова вспоминает: «Лейтмотивом высказываний Серрати было: «Мы останемся на своих постах и будем выполнять свой долг, который означает открыто выражать свое мнение всем, и вам тоже, как всегда было в нашей интернациональной партии. Мы просим, чтобы Коминтерн разрешил нам оценивать ситуацию такой, как она складывается в Италии, и выбирать меры, которые необходимо принять для защиты социализма в Италии. Так как большинство присутствовавших делегатов не понимали, что происходило в то время в Италии, и полагались на таких революционных авторитетов, как Ленин и Троцкий, то политическое поражение Серрати было неизбежным» (указ. соч., с. 288).

Серрати предвидел такой исход, но продолжал в своем письме пригвождать Ленина к позорному столбу истории, демонстрируя историческую дальнозоркость относительно последствий насаждаемых Лениным методов внутренней политики, как в партии, так и вне ее: «В вашей партии сейчас в шесть раз больше членов, чем до революции, но, несмотря на строгую дисциплину и частые чистки, она немного приобрела, если говорить о качестве. В ряды вашей партии вступили все те, кто привык рабски служить тем, кто обладает властью. Эти люди составляют слепую и жестокую бюрократию, которая в настоящее время создает новые привилегии в Советской России.

Эти люди, которые стали революционерами на другой день после революции, сделали пролетарскую революцию, стоившую народным массам стольких страданий, источником, который они используют для получения благ и власти. Они делают цель из того террора, который для вас был только средством» (указ. соч., с. 288–289).

Только из сугубо тактических соображений Серрати не стал уличать Ленина в том, что и для него цель и средства давно стали одним взаимозаменяемым целым: он прекрасно знал кровожадную практику ленинского руководства в «социалистическом» переустройстве России.

Большевики ответили Серрати, порядочному человеку и социалисту, мужественному рабочему лидеру, потоком лжи и провокаций… Подлые методы расправы со своими идейными противниками убедили Балабанову в том, что «большевики против них готовы на все… московские процессы (1937. Б.) и чистки, казни инакомыслящих революционеров в Испании были уже продолжением той цепи, в которой преследование Серрати составило первое звено» (указ. соч., с. 289, 290, 291).

После закрытия Второго интернационала (август 1920 года. Б.) и возвращения Серрати в Италию были посланы эмиссары Кремля для борьбы с ним и раскола социалистов, превращения ее в послушную часть официальной Коммунистической партии. В итоге одна треть партии «переродилась» в коммунистов (указ. соч., с. 291).

Во всех неудачах рабочего движения Запада за свои права кремлевские идеологи обычно обвиняют социалистов-реформистов. Но вот практика борьбы итальянских рабочих в годы после Первой мировой войны опровергает эту ложь. Немного истории. «Во второй половине сентября 1920 года в Турине (Италия) рабочие начали захватывать фабрики, что было спонтанным актом самообороны на саботирование их завоеваний. Вскоре этот процесс захватил многие фабрики Италии, и в этих условиях нарастания экономической борьбы лидеры социалистов встретились с лидерами Федерации профсоюзов для обсуждения вопроса, можно или нет подключить к этой борьбе все категории рабочих и превратить ее в политическое и революционное движение. Голосование показало, что среди тех, кто выступал за превращение этих забастовок во всеобщую забастовку, были реформисты, а среди выступавших против, оказавшихся в большинстве, были социалисты горячие сторонники Москвы (позже, в 1921 году, они самоорганизовались в Коммунистическую партии Италии). И всеобщая забастовка сорвалась» (указ. соч., с. 300, 301).

Вот плоды подлой раскольнической деятельности большевистских лидеров, всюду рекламирующих себя как самых радикальных революционеров. Нежелание их итальянских сторонников, руководимых Кремлем, объединиться с реформистами объяснялось политическим эгоизмом Кремля: последнему крайне не хотелось, чтобы в случае успеха в роли победителей оказались ненавистные ему социалисты-реформисты, а его сторонники в роли помощников этой победы, ибо претендовать на роль руководителей революционного движения в тех исторических условиях они не могли в силу своей малочисленности и малой популярности. Пусть рабочее движение в целом проиграет, но лишь бы не победило оно под руководством социалистов. И это позиция ленинских раскольников, на всех европейских перекрестках крикливо выдающих себя за пламенных сторонников пролетарского интернационализма, по всему миру рьяно отстаивающих только интересы своих коммунистических сект в условиях нарастания международной реакции против рабочего движения.

Поражение рабочих в Италии большевики объяснили нерешительностью Серрати. А его там и не было, он в это время возвращался из России через Финляндию, Швецию и Германию, когда приехал в Италию там уже движение потерпело неудачу (указ. соч., с. 298–299).

Раскольническая деятельность эмиссаров Коминтерна, слепо выполнявших волю Кремля, всюду приводила ранее единые социалистические партии рабочего движения к распаду, ослабляя их позиции в борьбе против внутренней реакции, прокладывая путь к власти европейскому фашизму.

Балабанова констатирует: «В Германии поражение рабочего класса произошло почти полностью из-за противоречий и деморализации в период до 1932 года из-за политического курса коммунистов… Ведь в Германии организованных рабочих насчитывалось много миллионов, и их одновременная мобилизация под одним лозунгом могла бы предотвратить победу Гитлера. В Германии также огромное количество новых избирателей, голосовавших за коммунистов, переметнулось в 1932 году к нацистам из-за разочарования и раздражения, вызванных противоречиями внутри рабочего движения…

В Италии фашизм как идея никогда не одерживал победу… вера рабочих в социализм, их ненависть к фашизму оставались прежними… И только расколы в рядах революционных партий облегчали и готовили путь к победе фашистского террора, к уничтожению рабочих организаций, к физическому устранению антифашистов… самую тяжелую ответственность несет на себе Коминтерн за это поражение всемирного рабочего движения, начавшегося с победы итальянского фашизма, за всеобщее разочарование, которое он принес честным рядовым его членам в последующие годы. Тысячи людей тогда вышли из движения в бездействие» (указ. соч., с. 293–294).

Я сознательно уделил столько внимания воспоминаниям Балабановой, которые проливают свет на внутренний механизм работы ленинского ареопага как в Коминтерне, так и вне его.

Советских людей никогда не баловали объективной картиной принятия решений в высших эшелонах большевистской власти и их некоторых последствий во внутренней и международной жизни, в частности по линии Коминтерна.

Наблюдения Балабановой позволили нам заглянуть за кулисы кремлевского театра абсурда…

Искреннее желание Балабановой помочь делу русской революции после длительного участия в «поварской» работе политической кухни, знакомства с методами работы ленинского