– Мои неприкрытые что? Это называется макияж! И одежда!

– Скорее похоронное убранство, – пробормотала Джанат.

Тегол с Буггом поморщились.

Шурк Элаль надменно усмехнулась.

– Ревность королеве не к лицу…

– Какая еще ревность? Вы в своем уме?

Разговор продолжался на все более повышенных тонах.

– Да, ревность! Я, в отличие от вас, не старею, и одно это…

– Верно, не стареете, лишь продолжаете… разлагаться.

– Это ваше моральное разложение не скроешь! А мне достаточно лишь раздобыть свежий мешочек душистых трав!

– Это вам так кажется!

– Ни один мужчина еще не жаловался. Уверена, вы тем же похвастаться не можете.

– К чему это вы клоните?

Шурк Элаль выбрала самый жестокий ответ: промолчала. И многозначительно пригубила вина.

Джанат, шумно дыша, повернулась к мужу.

Тот закрылся, как будто опасаясь удара.

– Дорогой супруг, – с нажимом произнесла королева, – я недостаточно вас удовлетворяю?

– Что вы, совсем наоборот!

– Вы обсуждаете меня в приватных беседах с этим… существом?

– В приватных?.. Тебя – с ней? Вовсе нет!

– Ясно. Тогда что же вы с ней обсуждаете?

– Ничего…

– А, вы двое слишком заняты, чтобы разговаривать…

– Что?! Нет!

– Ах да, нужно же иногда и договориться, кто следующий сверху. Конечно.

– Я не… мы не…

– Ну что за бред! – не выдержала Шурк Элаль. – Зачем мне заморачиваться насчет Тегола, если я могу заполучить себе кого-то вроде Ублалы Панга?

Король усердно закивал, потом вдруг нахмурился.

Джанат, сощурившись, посмотрела на мертвую капитаншу.

– То есть, хочешь сказать, мой муж для тебя недостаточно хорош?

Бугг хлопнул в ладоши и поднялся.

– Пожалуй, прогуляюсь по саду. С вашего позволения, государь…

– Нет! Стоять! Только вместе со мной!

– Даже думать не смей, – прошипела Джанат. – Я тут, между прочим, отстаиваю твою честь.

– Ха! – гаркнула Шурк Элаль. – Вы отстаиваете свой выбор в мужчинах! Это другое.

Тегол отодвинул кресло и, собрав в кулак остатки достоинства, поднялся.

– Исходя из этого можем заключить, – произнес он надменно, – что вечера ностальгических воспоминаний впредь следует устраивать абстрактно…

– Метафорически, – подсказал Бугг.

– …а не буквально, да. Именно. А сейчас мы с канцлером пойдем подышим ночным воздухом. Музыканты!.. Да, вы там! Наканифольте свои смычки, или как у вас это называется. Музыку! Что-нибудь легкое!

– Примирительное.

– И примирительное!

– Успокаивающее.

– Успокаивающее!

– Но не снисходительное…

– Но не… Ладно, Бугг, этого хватит.

– Безусловно, государь.

Тру́сы поспешно ретировались. Наконец дверь трапезной закрылась, и музыканты решили, какую песню сыграть. Капитан откинулась на спинку кресла, молча глядя на королеву, затем спросила:

– Ну и в чем дело?

– Вчера вечером у меня были гости, и я бы хотела, чтобы ты с ними встретилась.

– Хорошо. В каком качестве?

– Возможно, им понадобятся твои услуги и твой корабль. Все сложно.

– Не сомневаюсь.

Джанат жестом подозвала служанку – невысокую толстуху с рябым лицом – и прошептала ей распоряжение. Та вперевалочку удалилась.

– Теголу, я смотрю, ты совсем не доверяешь, – сказала Шурк, провожая служанку взглядом.

– Дело не в доверии, скорее в устранении соблазнов.

Капитан фыркнула.

– Не поможет, ты ведь понимаешь? К тому же, он король, а значит, имеет право на свои королевские излишества. Это непреложный закон. Единственный разумный выход – самой воспользоваться тем же правом.

– Шурк, я – ученый. Это не мой способ…

– Так пусть будет твоим, твое величество. И сразу гора с плеч у вас обоих: никакого недоверия, никакой ревности, никаких неоправданных ожиданий. И невыполнимых запретов.

– Послушать тебя, капитан, и жизнь станет сказкой.

– А то!

– Но все это ведет лишь в трясину презрения, предательств и одиночества?

– Вот в этом беда всех живых. Вы вечно зацикливаетесь только на плохом. Будь ты мертвой, как я, то увидела бы, насколько все бессмысленно. Пустая трата драгоценной энергии. Советую тебе завести собственную утулу – тогда ты начнешь думать нужным местом.

– То есть тем, что между ног.

– Именно. Это ведь наше сокровище, наша шкатулка с удовольствиями, а многие женщины запирают ее, а ключ проглатывают – и зовут себя добродетельными. А в чем смысл отказываться от дара и всего, что он дает? Безумие! Какой толк от добродетели, если она делает тебя несчастной?

– Шурк, есть и другие формы удовольствия…

– Но нет ни одной столь же доступной. Для нее не нужны деньги. Даже партнер не нужен, Странник помилуй! Говорю тебе, излишества – путь к блаженству.

– Ну и что, обрела ты свое блаженство? С излишествами-то у тебя все в порядке.

– Да, обрела.

– А если бы ты могла снова жить?

– Я думала об этом. Довольно много, надо сказать, с тех пор, как узнала про малазанского некроманта, который владеет ритуалом, способным вернуть меня к жизни.

– И?..

– Не могу решить. Тщеславие душит.

– И нестареющее лицо.

– Скорее возможность предаваться наслаждениям бесконечно.

– А вдруг это тебе когда-нибудь надоест?

– Сомневаюсь.

Королева Джанат поджала губы.

– Интересно… – пробормотала она.

Тегол сорвал шарик пинкфрута с дерева у фонтана, повертел в руке.

– Грубовато вышло.

– Они хотели, чтобы все выглядело натурально, – сказал Бугг. – Ты будешь его есть?

– Что?.. А, нет, просто решил постоять в многозначительно-задумчивой позе.

– Так и подумал.

Тегол протянул фрукт Буггу.

– Пожалуйста. И надо же было портить такую изящную в своей простоте сцену.

Журчание фонтана утонуло во влажных, чавкающих звуках.

– Шпионы, тайные жесты, – произнес Тегол. – Они хуже Гильдии крысоловов.