Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так они сидели вчетвером, погруженные в молчание, которое растекалось вокруг и внутри них, а иногда и между ними. Думали, как быть дальше. Для таких рассуждений не нужны слова, а сил на жесты уже ни у кого не было. Бадаль думала, что в книге Сэддика будет множество пустых страниц, посвященных этому молчанию и всему, что в нем. Правде и лжи, потребностям и желаниям. Сейчас и тогда, там и здесь. Увидев эти страницы, Бадаль могла бы перелистывать их и, кивая, вспоминать. Вспоминать, как все было.
Первой оставила кляксу на пустой странице Брейдерал.
– Надо идти назад.
Рутт поднял покрасневшие глаза. Прижал Ношу к груди. Поправил обтрепанный капюшон и пальцем погладил ребенка по невидимой щеке.
Так он высказал свое мнение, и Бадаль его поддержала. Полностью. А Брейдерал глупая и опасная.
Вон она сковыривает болячки вокруг ноздрей.
– Пустыню нельзя обойти кругом – только напрямик. Но в ней мы погибнем в страшных муках. Я слышала про Стеклянную пустыню. Ее никогда и никто не пересекал. Она тянется бесконечно, прямо в глотку заходящему солнцу.
Этот образ пришелся Бадаль по нраву. Надо запомнить. Прямо в глотку – в алмазную глотку, полную острого стекла. Но ведь они – змея.
– У нас толстая кожа, – промолвила Бадаль; страница ведь все равно испорчена. – Мы поползем в глотку, потому что так делают змеи.
– Тогда мы умрем.
Вот поэтому никто с ней не разговаривал. Как можно такое вслух произносить! Так замарать страницу! Никто с ней не разговаривал. Вот поэтому.
Рутт повернул голову. Рутт смотрел на Стеклянную пустыню. Он долго-долго вглядывался в нее, пока темнота поглощала светящиеся просторы. А потом он перестал смотреть и, наклонившись вперед, начал баюкать Ношу. Укачивать и баюкать.
Значит, решено. Они отправятся в Стеклянную пустыню.
Брейдерал испортила чистую страницу. Ничего, их еще тысячи.
Бадаль отползла подальше и стала смотреть в темноту. Она выбрасывала слова. Там. Здесь. Тогда. Сейчас. Когда. Чтобы пересечь пустыню, всем им нужно избавиться от лишнего и ненужного. Даже поэту.
– У тебя есть стих, – произнес Сэддик, темным силуэтом примостившийся рядом. – Почитай мне его.
Сэддик какое-то время молчал, потом шевельнулся.
– Я запомнил его, Бадаль.
– Оно для безмолвной страницы.
– Какой-какой страницы?
– Для пустой. Той, на которой написана только правда. Той, которая не лжет. Для безмолвной страницы, Сэддик.
– Это еще один стих?
– Главное, не пиши его на пустой странице.
– Не буду.
В его голосе звучало странное удовлетворение. Сэддик плотным клубком свернулся рядом с Бадаль – совсем как костогрыз, когда костогрызы были обычными домашними зверьками, – и уснул. Бадаль с аппетитом смотрела на его руки.
– Я объелся, – произнес король Тегол и, взглянув на гостью, добавил: – Простите.
Капитан Шурк Элаль посмотрела на него, не донеся хрустальный кубок до полных, ярко накрашенных губ.
– Еще один распухший член за моим столом.
– Вообще-то это королевский стол, – заметил Бугг.
– А я и не в буквальном смысле.
– Вот и славно! – воскликнул Тегол. – А то здесь рядом сидит моя супруга. И хоть ей не нужно ни в чем себя ограничивать, продолжим разговор метафорически.
Король нервно забегал глазами и спрятался за кубком.
– Все как в былые времена, – сказала Шурк. – Если не считать неловкого молчания, безумного изобилия и веса целого королевства на наших плечах. В следующий раз напомни мне, чтоб я отказалась от приглашения во дворец.
– Не терпится снова ощутить покачивание палубы под ногами? – спросил Тегол. – О, как я скучаю по морю…
– Как ты можешь скучать по тому, чего никогда не испытывал?
– Логично. Мне нужно выражаться точнее. Я скучаю по ложной памяти о морской жизни. Это я так выражаю солидарность.
– Не думаю, муж, что нам стоит обсуждать за столом желания капитана, – проворчала королева Джанат себе под нос.
Шурк, тем не менее, услышала.
– Ваше величество, этот вечер неопровержимо доказал, что вы испытываете безосновательные предубеждения в отношении мертвецов. Будь я живой, то оскорбилась бы.
– А вот и нет.
– А вот и да, в знак солидарности!
– Что ж, тогда прошу прощения, – сказала королева. – Просто я нахожу ваши, мм, неприкрытые намеки довольно неприличными…