Немая сцена длилась недолго… Гораздо дольше пришлось объяснять друзьям, как нас угораздило так влипнуть. Еще во дворце мы с Рэмом решили ничего от них не скрывать — смысл, если ближе у нас все равно никого не было, а поддержка, пусть и моральная, никогда не помешает? Эльф задумчиво кивал и соглашался с тем, что мы все сделали верно; Ланка крутила пальцем у виска и утверждала, что мы просто-напросто сошли с ума, вместе или поодиночке — не важно, главное, мы нашли друг друга и совершили глупость, потому что «с любовью играть нельзя». Я заявила ей, что легко говорить, когда на тебя никто не давит и вообще не вмешивается в твою жизнь, пытаясь изменить ее к «лучшему», и попросила представить себя на моем месте. Ланка помолчала с минуту, прикрыв глаза, и со вздохом махнула рукой, признавая, что не такие уж мы и чокнутые, как кажется.

Известие, кем мы с Рэмом являемся на самом деле, было принято намного спокойнее. Все-таки с друзьями нам необыкновенно повезло.

— Только никому ни слова! — одарила я сладкую парочку суровым взглядом.

— Да ты что! Мы — могила! — оскорбленно заявил рыжий.

— Кста-а-ати, насчет могилы, — прищурилась я, — убери-ка из нашей комнаты своих «работничков», будь так добр!

— А самой слабо? — невинно глядя в потолок, осведомился Рэм.

— А я их боюсь, — столь же невинно отозвалась я.

Лис закашлялся, скрывая улыбку.

— Некр-р-романтка, — с Лионовыми интонациями протянул Рэмион, бросив на меня укоризненный взгляд.

— Взывающая! — с достоинством поправила я, задрав нос.

— Бестолочь! — не согласился Рэм.

— Что бы ты без этой бестолочи делал?! — возмутилась я.

— Ребята, а может, вам действительно пожениться? — влезла в намечающуюся перебранку Лантэлия.

Мы с Рэмом с ужасом уставились друг на друга и отчаянно замотали головами, а Лис и Ланка довольно захихикали. И они еще называются нашими друзьями! С ума можно сойти. Хотя за три с половиной года не исключен и такой вариант. А что, получу диплом, построю себе башню на каком-нибудь зловещем пустыре и стану ворожить при полной луне, разговаривать с духами и пугать пришедший за советом честной народ. Не будущее, а сказка. А то, что сказка страшная, — так ведь это мелочи, не правда ли?

Ланка сияла как ясно солнышко, повествуя о подробностях их с Лисом помолвки. Все началось с того, что наш рыжий узнал не предназначенную для его ушей тайну — эльфийка по обмену была прислана в Школу по его душу. Разозлившись, Лис не поленился и не побоялся явиться за Ланкой, испросить ее руки у суровой матушки и притащить испуганную девицу к своим родителям, которым в ультимативной форме было заявлено: либо Ланка, либо никто. Родители Лиса, никогда не видавшие своего мирного и добродушного сыночка в столь взвинченном состоянии, изрядно струхнули и, как следует рассмотрев будущую невестку, дали свое высочайшее одобрение. А чтобы закрепить результат и лишить родичей возможности увильнуть, Лис настоял на немедленной помолвке. И теперь на запястьях друзей красовались те же солнышки, что и у нас с Рэмом, только их знаки сияли и привлекали внимание, в то время как наши были тщательно замаскированы — по крайней мере, Рэм утверждал, что никто ни о чем не догадается.

Лис, оказывается, был старшим сыном не последнего в Дубравах целителя, так что по возвращении его ждала практика желающего отойти от дел отца. Ланке понравился тихий лесной городок, в котором проживали ее будущие родственники, а еще больше понравился дом, присмотренный рыжим.

— И когда свадьба? — насторожилась я. Может, я и эгоистка, но этот вопрос не на шутку взволновал — терять недавно обретенную подругу совершенно не хотелось.

— После того, как я Школу окончу, иначе меня матушка поедом съест, — пожаловалась Лана.

Я облегченно выдохнула и устыдилась, но подружка, погруженная в свои переживания, не заметила моих душевных метаний. Нет, Рэм — это, конечно, хорошо, но никто и никогда не заменит Ланку! А после того, как она уедет в Дубравы, нам только письма и останутся…

Но пока можно жить спокойно — до мига расставания с Лантэлией еще далеко, проблемы с батюшкой, хотя бы частично, разрешились, а до начала занятий было еще два дня. Даже Остромыслу и Малику я уже попалась, была несильно отчитана и отпущена без особых моральных травм. Так что единственной головной болью оставался Лион, и встреча с наставником, которого от души потоптала моя ледяная лошадь, меня страшила.

Действительность оказалась не такой страшной, как ее рисовало воображение. Она вообще оказалась не такой.

Мы с Рэмом старательно протирали пыль с унылого фикуса, стоящего в холле жилого корпуса, когда дверь распахнулась, впуская облачко морозного пара и Лиона, как всегда мрачного и уставшего. Выдав нечленораздельное «здравствуйте», я застыла на месте, мучительно желая одернуть закатанные рукава. Метки видно не было, но мне казалось иначе.

И без того измочаленные нервы охотно отозвались на панические мысли — под взглядом Лиона треклятое солнышко будто вспыхнуло, обдав кожу нестерпимым жаром. Ойкнув, я затрясла рукой, а Лион, покачав головой, прошел мимо, не сказав ни единого слова ни мне, ни нахмурившемуся Рэмиону.

Было такое чувство, будто меня огрели пыльным мешком, ибо стало ясно — Лион видел то, что по идее не должен был видеть никто.

— Это что же, — с трудом подбирая слова и нервно потирая запястье, пролепетала я, — получается, что теперь вся Школа будет в курсе нашего нового… положения?!

— Не будет, — скрипнул зубами Рэм. — Это Лион у нас такой… Наблюдательный не в меру!

— А он…

— А он никому ничего не расскажет, — с внушающей опасение решимостью проговорил друг, а я так и представила, как мой женишок душит моего же наставника и прикапывает его в парке под особо пушистой елкой.

— Дура, — беззлобно ругнулся поймавший мыслеобраз Рэм.

— Оптимистка, — не согласившись с диагнозом, с деланым разочарованием буркнула я.

Вечер выдался ясным и теплым, и сидеть в Школе было бы преступлением. Ланка традиционно пропадала у Лиса, от общества Рэма я сама отказалась, решив, что хватит пока с меня женишка, и без того чаще обычного прибить хочется, а потому по утоптанной дорожке, бегущей от Школы в город, я шла одна-одинешенька. Успокаивающе хрупал под ногами снег, яркий закат окрасил полнеба в алые и сиреневые тона, и можно было любоваться игрой света, не отвлекаясь на суетные мысли, в последнее время одолевавшие и днем и ночью. Я и любовалась — ровно до тех пор, пока мне на голову не нахлобучили плотный мешок, после чего, обхватив поперек туловища, куда-то поволокли.

Воздуха катастрофически не хватало. Из-за подступившей паники перед глазами плыли кровавые круги, а все попытки призвать на помощь магию оканчивались неудачей. Я пробовала отбиваться, но злоумышленник был сильнее и совершенно не обращал внимания на мои жалкие потуги освободиться.

Визгливо хрустел снег под торопливыми, тяжелыми шагами, шумела в ушах прилившая к голове кровь, дыхание перехватывало от исходящего от мешка сладкого запаха, но скрип колес и лошадиное фырканье я все-таки расслышала. Паника возросла многократно, придав сил, и я забарахталась в жестком захвате чужих рук, дабы не позволить запихать себя в карету. Надежда, что кто-нибудь заметит творящееся непотребство и придет на помощь, все не угасала, и я была намерена сражаться до последнего…