С душами живых работать намного сложнее. Требуется больше силы, концентрации и времени. Все это у меня было. А опыт — он со временем приходит. Решившись, я немного переделала защитный контур и, вновь избавившись от куртки, встала в центр рисунка.

Я не сразу поняла, что все пошло не так. Едва я представила себе мамино лицо и потянулась к ниточкам силы, как холод пронзил меня с ног до головы, выбивая воздух из легких и замораживая сердце. Потеряв концентрацию, я упустила контроль над заклинанием, и тонкие ниточки-ручейки превратились в полноводные реки, смывающие все на своем пути. Шквал чужих эмоций и голосов обрушился на меня, закружил в стремительном водовороте, не давая вдохнуть и сосредоточиться, чтобы перехватить взбесившуюся силу, а вокруг кирпичик за кирпичиком выстраивалась крепкая ледяная стена, отсекающая от мира живых и не пускающая на другую сторону, чтобы хотя бы там попросить о помощи…

Голоса заполняли сознание, оглушали, лишали воли; я билась в крошечной ледяной тюрьме, но лишь разбивала руки в кровь — столь прочны были стены. Легкие горели от недостатка воздуха, перед глазами плыли алые сполохи, когда лед глухо застонал и обратился в пыль, а чьи-то руки подхватили меня и потянули на свободу, к свету, воздуху и жизни.

Вновь слышались голоса, но, в отличие от тех, эти были живыми, тревожными и немного злыми. Обрывки фраз не складывались в единое целое, рассыпаясь на не связанные друг с другом вопросы и восклицания:

— Что случилось?

— Почему она такая? Она вообще жива?!

— Какого беса тут происходит?!

— Не путайтесь под ногами, нужен воздух!

— Не вмешивался бы ты. За ней и без тебя есть кому присмотреть!

— Вы уже присмотрели, — зло и устало отозвался голос прямо над моей макушкой, и я, вздрогнув, наконец-то полностью пришла в себя.

Судя по вернувшимся ощущениям, меня куда-то несли; скрипел снег под чьими-то быстрыми шагами, солнечные лучи то скользили по моему лицу, то прятались — очевидно, скрытые за ветвями деревьев; правая рука, безвольно опущенная вниз, окончательно заледенела, о чем я и решила поведать миру:

— Холодно…

Это далось неожиданно тяжело; я попыталась приоткрыть глаза и закрыла их снова, ослепленная слишком ярким светом.

— Сейчас будет тепло, потерпи, — шепнул тот же голос, и державший меня перешел на бег.

Рэм… Кто еще мог вытащить меня оттуда, куда я сунулась по собственной глупости?

Это было последней ясной мыслью. Окончательно успокоившись, я провалилась в глубокий сон.

Следующие два дня я провела в постели. Нервное перенапряжение вкупе с магическим истощением, наложившись на обычную простуду, дали потрясающий эффект — меня лихорадило как никогда в жизни. Пару лет назад я по глупости искупалась в проруби, но даже тогда не было так плохо. Дворцовые целители сбились с ног, пытаясь облегчить мое состояние, а над ними довлела парочка некромантов, готовых, если что, обратиться к своему мастерству. Наверное, лишь для того, чтобы высказать все, что обо мне думают… К счастью, столь радикальные меры не понадобились — батюшкины целители знали свое дело, и на третье утро я передумала умирать, посчитав, что на этом свете не так уж и плохо.

Первым меня навестил батюшка. Я была еще слишком слаба, а потому родитель ограничился парой тяжелых вздохов и взглядом, не обещавшим ничего хорошего. Ближе к вечеру через строгих целителей прорвался Славояр, и ему не было никакого дела до моего самочувствия. Жива — и хвала богам, а по горячим следам и наука крепче усвоится… Только не стоило дядюшке так много и громко говорить — у меня болела голова, мешая как следует уяснить, какая я бестолковая, легкомысленная и самонадеянная дура. Но, похоже, этот пламенный монолог оказался нужен не столько мне, сколько Яру, ибо после него он успокоился и стал способен на нормальный разговор. От дядюшки я узнала, как меня обнаружили — всплеск энергии был слишком велик, чтобы его не заметили находившиеся во дворце маги, включая целителей и злополучного астролога-предсказателя. Сначала подумали, что это шалят близняшки, и только знающий мой магический почерк Рэм ничуть не усомнился в том, кто является истинным виновником ночного переполоха. В общем-то именно потому он и в склеп полез — у него было больше шансов вытащить меня из ловушки, в которую я сама себя загнала. И теперь Рэмион у папочки герой. Ну что ж, еще один незапланированный плюсик нам точно не повредит.

— Ты бы не улыбалась так довольно, — мрачно заметил Яр, наблюдая за мной, как кот за окончательно обнаглевшей мышью. — Какого беса ты вообще в склепе забыла?!

Я замялась. Признаваться не хотелось, но Яр все равно не отстанет, да и врать дяде тоже особого желания не было… А потому я набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:

— Я искала маму!

О, выражение лица Славояра надо было видеть!

— Зачем?! — схватился за голову он. — Зачем ворошить прошлое и искать человека, который предпочел уйти?!

— Затем, чтобы выяснить, почему это произошло! — надулась я, сжимая край одеяла так, что аж пальцы заломило. — Возможно, она пропала не по своей воле! Я не ошиблась с ритуалом, все сделала верно — можешь у Лиера спросить! Кто-то не хочет, чтобы ее нашли!

— Или же она сама отсекла все ниточки, — жестко прервал меня Яр. — Так бывает.

— Без причины — не бывает! Ты что-то знаешь? Пожалуйста, скажи мне!

— Ничего я не знаю, — мотнул головой дядюшка. — И тебе не советую узнавать. Думаешь, ее не искали? Искали, причем маги куда сильнее и опытнее тебя…

— И?

— И все пришли к выводу, что Элина сама — слышишь, сама! — поставила блок, — сказал как припечатал Яр. — А теперь ты за каким-то бесом решила покопаться в прошлом…

— Мне нужно было! — взвыла я. — Ты-то должен это понимать!

— Я понимаю! Потому и говорю! — вспылил Яр.

— Так объясни и мне! — вцепилась в него я.

— Пусть Всеслав сам объясняет, — с досадой поморщился Славояр.

Объяснение от батюшки получить хотелось. Другое дело, что объясняться при этом самой не было никакого желания. Да и как добиться признания от отца, когда я даже из Яра не в состоянии правду выпытать?! Может, я что-то не так делаю? Ага, самое то в данной ситуации — пыточная камера, и не факт еще, что дядюшка хоть что-то расскажет. А если и рассказывать нечего? Или же… или же есть, но не стоит? Хочу ли я знать, что мама ушла из-за меня? Или что, уходя, даже не вспомнила обо мне? Хотя и так ясно, что не вспомнила. Если бы было иначе, если бы она думала обо мне — никогда бы не бросила…

Хорошенько поразмыслив, я решила оставить Славояра в покое. Тем более что насущных проблем и без того хватало, и жизнерадостная Лика любезно напомнила о них, с удовольствием пересказывая дворцовые сплетни, в которых немалое место занимал некий молодой граф, самоотверженно вытащивший обморочную девицу из склепа, полного разной нечисти. Нечисть, естественно, была перебита тем же самым графом, причем голыми руками. История обрастала новыми подробностями с умопомрачительной скоростью, и уже никто не сомневался в том, что свежеиспеченного героя ждет награда в виде моей руки. Интересно, а батюшка в курсе этих слухов?