Тридцать один

Пошли, обдолбанный крысеныш. Хватит дрыхнуть.

В конце коридора, ведущего в разноцветную коллекцию спален Баухауса, находился старинный итальянский оружейный шкаф. Люди платили огромные деньги за подобные предметы мебели. И превращали их в бары, буфеты или шикарные винные кабинеты. Эмилио выяснил, что в этом хранится оружие.

Он взял в руки короткоствольный дробовик Wilson Arms для защиты свидетелей, усовершенствованную версию надежного Remington 870, дополненную прорезиненным прикладом и вентиляционной планкой. Свободной рукой он придерживал Баухауса, которого пришлось одеть сообразно погоде. Оружия Баухаусу он не дал. Ни за что. Скорее доверит пушку пьяному нацисту на митинге в поддержку Джесси Джексона [70]. Или вручит межконтинентальную баллистическую ракету республиканцу.

Внутри Баухауса – целая галактика химических препаратов играла треш-метал. Барбитураты, транквилизаторы, стимуляторы. Но он смог сообщить, что Ямайка, скорее всего, отправилась предупредить Круза, а Эмилио нуждался в местном гиде.

Короткий магазин дробовика был заряжен двумя патронами с картечью и двумя ружейными патронами – третий в стволе. Не позавидуешь тому, кто окажется не на той стороне. Эмилио не любил оружие наркоторговцев.

Вставляя патроны в магазин, он представлял, что они сделают с лицом Круза. Сначала с лицом Ямайки, потом – с лицом Круза.

Еще один лестничный пролет – и от Баухауса можно избавиться. Он и так труп, просто слишком обдолбан, чтобы это понять.

Эмилио ощущал холод платиновой бритвы на груди. Когда дробовик их остановит, бритва довершит начатое. Очень медленно.

Эмилио облизал губы. В здании стояла гробовая тишина.

Его сердце бешено колотилось, подгоняемое двойной дозой мета. Он прокручивал в мозгу унизительные сцены. Позор, испытанный им, когда его развязали охранники Баухауса. Они поняли, что Эмилио наебала шлюха. Голый, связанный, с собственными носками в глотке. Его опоили и ограбили. Ограбили, но не сломили.

Не существует ничего более ничтожного, чем мертвая проститутка.

Охранники ввалились с пистолетами-пулеметами и помповыми ружьями наготове. Но стрелять было не в кого. Баухаус скулил и выл, когда ему оказывали первую помощь. Потом его дважды стошнило в барную раковину. Эмилио смешал ему специальный успокоительный коктейль, растворив таинственные порошки в стакане с «Перье». Микстура поможет ослабить эффект наркоты, которую Ямайка заставила его сожрать. Через несколько мгновений и после еще одного свидания с раковиной Баухаус сообщил, что готов отправиться на охоту.

И он продолжал это утверждать, скуля словно обиженный ребенок: «Нет, я правда готов».

Эмилио приказал паре бойцов остаться на первом этаже. У них в руках были огромные надежные пушки. Они неохотно встали на посту. Эмилио взял с собой наверх только Баухауса. Это было личным. Делом запятнанной чести.

Имелся шанс, пусть и призрачный, что не получится убить шлюху и вонючего крысеныша. Но он вызовет подмогу, только если его изобьют до полусмерти.

– Комната 307. Его. – Глаза Баухауса смотрели в разные стороны.

– Говори тише. – Эмилио подтолкнул его вперед, используя в качестве живого щита.

– Хочу пушку.

– Заткни пасть.

Когда Эмилио отпустил Баухауса, тот тяжело осел на пол, будто его огрели по башке. Они услышали, как этажом выше захлопнулась дверь. По лабиринту шаткой лестницы Фергуса к ним быстро приближались шаги.

Черный парень повернул за угол и уткнулся носом в дуло дробовика. Он остановился, и в его глазах появился страх облавы. На каждом плече висело по сумке, и он был не в настроении общаться.

– Вот дерьмо.

Это было забавно, но Эмилио не хотелось смеяться:

– Ты еще кто? А ну, отвечай.

– Меня зовут Аякс, и я сваливаю отсюда. Я в этом доме не останусь. Слишком часто всякие парни тыкают в меня своими пушками. Не хочу быть убитым. Отпустите меня. Пожалуйста. – Он пожал плечами. – Вот вроде и всё.

Эмилио говорил тихим, резонирующим, невидимым голосом.

– Мне нужен Круз. – Дуло дробовика не двинулось с места, и Аякс начал потеть.

– Не знаю такого. Мужик, слушай, мне надо…

– Ответ неверный. – Оружие приготовилось сделать нечто другое вместо защиты свидетеля.

– Эм… – Реальность Аякса начала быстро меняться под действием огромной пушки. – Круз. Точно. Долбаный латинос. Как ты. То есть латиноамериканец, верно? В черной куртке… как ее там называют… в армейской куртке. Он живет в квартире 307. Я видел его недавно. У него тоже пушка. Наставил ее на меня.

– Где конкретно его квартира?

– У лестницы. За углом, мужик. Я просто хотел посмотреть, что за шум и…

– Говори тише.

– Да, хорошо. И я вижу всю эту жесть, пушки, мужик, и говорю себе – с меня хватит. Оружие меня пугает. Мне от него не по себе, и…

– Вали отсюда.

Аякс протиснулся мимо них и бросился навстречу жизни за пределами Кенилворт Армс. С ним здание покинули плеер и фотоаппарат Круза, украденные из незапертой пустой квартиры 307.

Аякс вышел в фойе и сбежал в снежную бурю. Даже сильнейшая за последние десять лет метель была предпочтительнее, чем дурдом, из которого он только что свалил.

* * *

Это была зловещая противоположность рождению. Антирождение.

Круз протиснулся сквозь щель головой вперед, перепачканный кровью и некрозной тканью, вымазанный в склизком гное, который светился тем же цветом, что и слизь на стенах тоннеля.

Он оказался в последнем месте, в котором его запомнило здание. В квартире Джонатана. Ошибочная информация. Но разве можно настаивать на точности в подобных делах?

Квартира выглядела как зона бедствия. На полу валялись разломанные коробки и разбросанные вещи. Восточное окно, выходящее на улицу Кентмор, было полностью уничтожено. На полу вырос небольшой снежный холмик. Зеркало над комодом запотело от холода. На стенах поблескивала кровь.

Круз нашел полотенце и вытер лицо. Желеобразная слизь цепко держалась на коже, не позволяя порам впитать затхлый воздух. Она воняла жидкой гнилью. Он был покрыт слизью с головы до ног. Она склеила его волосы, словно укладочный гель.

Боже, квартира разгромлена.

Стены покосились. Потолок провис. Круз стукнулся головой о лампочку. Место казалось нестабильным и опасным. Где-то капала вода.

У Круза чуть инфаркт не случился, когда черный кот потерся о его ноги.

Ты весь в липкой грязи.

Круз подскочил от неожиданности. Шок отозвался физической болью в голове. Как такое возможно? В мозгу нет болевых рецепторов.

Он не собирался торчать в этом крысятнике, болтать с котом и ждать, когда от очередного толчка здание рухнет. Белый порошок завязывал его нервную систему в узлы. Нужно найти безопасное место и отлежаться. Он не забыл зарядить пустой магазин пистолета.

И не забыл вставить его в оружие.

Дурь потеряна, но битва не проиграна. Еще остались патроны.

Хриплое дыхание и невнятная речь остались в тоннеле. Круз