Но день, как я уже сказала раньше, точно был неудачный. Сразу после похода в ателье мы с Андрюшей зашли в хлебный магазин и встретили там Люсю Иманову с дочкой Машей. Я забыла рассказать, что Люся вышла замуж чуть ли не сразу после школы и родила девочку. Эта девочка примерно ровесница Андрюше, но ведёт себя так, будто бы только что вышла на пенсию. Спокойная, солидная, обстоятельная, она держала маму за руку и вежливо улыбалась. Андрюша, возбуждённый походом в фотоателье, бился, как гейзер, кривлялся теперь уже в полную силу и выкрикивал все слова, которые знает, а он знает много слов.

– Ужас, – искренне сказала Люся Иманова, с сочувствием разглядывая Андрюшу, и вправду выглядевшего не лучшим образом, особенно на фоне девочки– пенсионерки. – Как ты с ним справляешься? Врачу показывала?

Я разозлилась на Люсю, на её суперпримерную дочку, на себя – за то, что решила купить хлеба в неурочный час. На Андрюшу у меня сердиться не получается. Мы попрощались с Имановой сквозь зубы, и она ушла, осуждающе качая головой, а её девочка оглядывалась на нас, как на пожар.

Конечно же, сразу после их ухода малыш утихомирился, но потом оказалось, что хлеба в булочной больше нет и когда он появится, неизвестно.

– Сейчас многие сами пекут, – сказала продавщица на прощание.

Я изо всех сил старалась успокоиться, но у меня никак не получалось. Зачем-то стала думать о том, что Иманова хорошо выглядит. И что девочка у неё, если отбросить раздражение, очень даже миленькая и воспитанная. Рассказала всё это вечером маме, но она отмахнулась от моих слов:

– Ерунда это, Ксана, не стоит забивать себе голову! Разве можно сравнивать девочку и мальчика? А тот фотограф – ну, он просто был в плохом настроении. Сейчас такое время, что все кругом в плохом настроении. Продуктов нет, может, вообще, война будет… Если бы не Димка, не знаю, что бы мы сейчас ели.

Мы сидели с ней на кухне, Андрюша спал за стеной – неспокойно, ворочался и постанывал во сне.

– Знаешь, – заявила мама, – я тебе, конечно, очень благодарна за помощь, но ты совершенно не думаешь о своём будущем. Вон, смотри, даже Иманова замуж вышла, а ты чего ждёшь?

Я оторопела.

– У тебя хоть какие-то отношения есть? – наседала мама.

Мало ей, значит, того, что Димка женился, теперь надо меня пристроить! Но про «отношения» я ей рассказывать не собираюсь. Я даже Танечке только совсем недавно рассказала про М. Вернее, Танечка выпытала у меня всё, что смогла: ей бы в гестапо работать!.. На самом деле зря я так про Танечку. Она мне стала в последнее время очень близким человеком, и, когда нужно её с кем-то знакомить, я всегда говорю: «Это моя сестра и подруга».

Я хожу к ним в гости на Волгоградскую почти что каждую неделю, иногда беру с собой Андрюшу, благо он ещё мал и ничего не понимает (не сможет рассказать бабушке, где мы были!). Александра Петровна очень мило держит себя со мной и с ребёнком, хотя я довольно часто ловлю её задумчивый взгляд, как бы прилипающий к личику малыша.

– Они совсем не похожи, – не выдержала я однажды.

Александра Петровна пожала плечами:

– Иногда сходство проявляется со временем. Когда Танечка была маленькой, она походила на меня, а теперь – вылитый отец!

Не вижу, что там вылитого… Танечка рассказывает мне про своих мальчиков, с которыми у неё пока нет ничего серьёзного, хотя она уже много раз целовалась. Я до недавней поры всерьёз не целовалась ни разу, не считать же Рината (и это в двадцать лет!), пока не встретила в Зелёной роще М.

– А как он выглядит? – приставала Танечка. – Опиши!

Ну вот как его описать? М. – высокий, худой, сутулый. Носит длинный, по моде, плащ и старый немодный чемоданчик-дипломат, который раскрывается при каждом неловком движении. Неловких движений у М. – тьма-тьмущая, но мне это даже нравится.

Ему двадцать восемь.

– Старикан! – ужасалась Танечка. Все её «мальчики» – ровесники, в крайнем случае двумя годами старше.

М. – инженер, сейчас, как большинство инженеров, без работы. Сторожит продуктовый склад, а в дипломате у него лежат стихи, которые М. пишет для какой-то местной группы и называет «текстами».

– Вот это уже интереснее, – замечает Танечка. Она любит рок-музыку. – А где вы познакомились?

На прогулке в Зелёной роще, где же ещё. Это было осенью: мы с Андрюшей гуляли по дорожкам, и он пытался подбирать всё, что попадалось под ноги: сосновые шишки, собачьи какашки, использованные шприцы. М. ходит через парк на работу, на тот самый склад, который он сторожит. Вроде бы такой неловкий человек, но успел выхватить у Андрюши из рук очередной шприц и выбросить в урну.

«Сейчас столько наркоманов», – завёл он со мной вежливую беседу сразу после того, как я горячо поблагодарила его за спасение Андрюши (малыш рыдал и пытался залезть в урну с головой). Я сказала, что лично не знаю ни одного. «Вот и слава богу», – заметил М.

В тот день он опаздывал на работу, но попросил, чтобы я обязательно позвонила ему в любое время по домашнему или рабочему телефону. «Приходите в гости!» – радушно сказал он.

– И ты сразу согласилась? – нахмурилась Танечка.

Ну конечно же, не сразу! Бумажка с телефоном валялась на дне сумки так долго, что цифры успели стать неразличимыми. И сам М. вдруг перестал встречаться нам в Зелёной роще; впрочем, зима в прошлом году была такой холодной, что мы редко ходили гулять: выбегали во двор на пятнадцать минут и тут же возвращались домой. В конце января потеплело, и мы с Андрюшей снова начали гулять подолгу. Брали с собой санки, но малышу не нравится ездить – он бежит впереди меня по дорожке, а я везу за собой пустые санки (мои детские, с зелёными и жёлтыми жёрдочками). Когда за спиной заскрипел снег под чьими-то ногами, я сразу поняла, что это М.

«Что же вы не позвонили?» – укоризненно спросил М., отнимая у меня санки. Андрюша с подозрением разглядывал незнакомого дяденьку, а когда тот стал выхватывать у меня из рук верёвку, заплакал. «Он думает, что это ограбление», – пошутила я, и М. тут же вернул мне санки.

С детьми он обращаться не умеет. И с девушками тоже, но об этом я Танечке не рассказала. День был холодный, у Андрюши покраснел кончик носа, а у меня страшно замёрзли ноги.

«Пойдёмте ко мне, – предложил М. – Я живу прямо за парком». Он называл рощу «парком». Сразу видно, что неместный. «Нам вообще-то до дома ближе», – сказала я, но М. продолжал меня уговаривать, и мы пошли в сторону его пятиэтажки, она стоит прямо напротив Дворца спорта. Андрюша ехал у меня на руках, М. тащил за собой санки.

– Как ты не побоялась? – восхитилась Танечка.

Но мне было совсем не страшно, скорее интересно. По пути я рассказывала М. про Зелёную рощу, он действительно ничего о ней не знал, потому что приехал в Свердловск из Асбеста. Зелёная роща – это бывшее монастырское кладбище, и в дневниках моей бабушки (подробности М. знать необязательно) описывается, как её дети приходили сюда гулять и собирали землянику на могилах. М. поёжился. «Голодное время», – пояснила я.