платок к глазам – и при этом не снимала очки. Странная. И у ее носового платка распустились нитки. Почему она его не починит?

Мисс Ившем прочистила горло, и Торн снова переключил свое внимание на нее. Однако отметил для себя, что в вечно плачущей мисс Флинт есть что-то необычное.

– Когда Хелена и Оливия Драммонд прибыли, они были полны энтузиазма, – сказала мисс Ившем, – и предложили вложить в общее дело часть своего небольшого приданого.

– Леди Фаулер нуждалась в средствах? Много ли денег они ей передали?

– Я не знаю, ваша светлость. Меня не посвящали в подобные вещи.

– Возможно, мисс Флинт в курсе? – сказал он, снова поворачиваясь к ней.

Что-то подсказывало ему, что она здесь самый важный человек. Хотя почему он так решил – непонятно. Потом он заметил пятно крови на ее носовом платке. Торн не слышал, как она кашляла, но, возможно, у нее чахотка?

Она заморгала, глядя на него поверх очков. Но даже если она при смерти от болезни, он не позволит ей отделаться от него.

– Ну? – потребовал он.

– Я ничего не знаю о доходах и расходах леди Фаулер, – пробормотала она.

Какое странное создание… Но нельзя позволять несущественным деталям отвлекать себя. Он здесь для того, чтобы добиться освобождения Эллен Спенсер.

Торн обратился ко всем четырем женщинам.

– Можете ли вы доказать, что оскорбительная публикация была делом рук сестер Драммонд?

– А разве кто-нибудь поверит нам, ваша светлость? – ответила мисс Ившем.

Отличное замечание. Торн обдумывал варианты.

– Вы обсуждали это между собой?

– Конечно, ваша светлость. Мы почти ни о чем другом не говорили.

– Я имею в виду, конкретно то, кто именно будет печатать и рассылать последние листовки.

Он видел лишь тревожную неуверенность и хотел встряхнуть каждую из них.

Мисс Флинт опустила руки и носовой платок на колени и спокойно заговорила:

– Я так не думаю, ваша светлость. Меня попросили прийти сюда вчера вечером, когда стало ясно, что леди Фаулер умирает, а сестры Драммонд уехали. Никто не знал, что делать дальше.

– И они обратились к вам?

Теперь мисс Флинт была уже совсем другой женщиной – спокойной и здравомыслящей. Торну показалось, что он узнал ее… Но, конечно, он не смог бы не запомнить бедную женщину, у которой даже на носу была бородавка.

– Да, они сделали это, хотя я не знаю почему.

– Но, Беллона, – сказала мисс Аберкромби, – у тебя всегда была такая твердая голова и уверенность в себе. Мне кажется, это связано с наличием дохода, – сказала она со вздохом. – И потому, что ты никогда не страдала от нападок мужчин. Ты противостояла сестрам Драммонд, когда никто из нас не решался на это. На самом деле ты видела их насквозь.

– Нет. Они мне просто не нравились.

– Глубоко на подсознательном уровне, – сказал Торн, но он изо всех сил старался сохранять самообладание.

Пока она говорила, он ясно понял: мисс Беллона Флинт – это Белла Барстоу.

Когда она заговорила снова, он отвел взгляд и сосредоточился на ее голосе, проверяя свою возмутительную идею.

– Как бы там ни было, ваша светлость, – сказала мисс Флинт, – я пробыла здесь всего час. А потом прибыли представители власти, чтобы арестовать нас. С тех пор я здесь. Хотя было много общих обсуждений, сама я не знаю никаких подробностей.

Торн не сомневался в своей правоте. Он снова посмотрел на нее и задал какой-то неопределенный вопрос, пока складывал кусочки мозаики воедино.

Освободившись от своей жестокой семьи, она присоединилась к леди Фаулер. Она, пусть и глупо, но боролась за то, чтобы такие вещи не происходили с женщинами. Маскировка? Возможно, она просто больше не хотела быть Беллой Барстоу. Имея некоторый доход, она сняла дом неподалеку.

Его небольшой интерес к этому вопросу внезапно стал острым, как сабля.

Беллона Флинт – это его Белла, и на нее явно смотрели как на лидера. Это подвергало ее серьезной опасности, особенно из-за того, что сестры Драммонд, которых можно было бы обвинить во всем, сбежали. Ему следовало взять с собой Оверстоуна и одного-двух адвокатов, но это поправимо. А также необходимо поговорить с Беллой наедине, но с этим придется подождать. Он не должен как-то акцентировать на ней внимание.

И он придумал способ.

– Очень хорошо, – сказал Торн, вставая. – Мы попытаемся выяснить правду. Мне необходимо предпринять кое-какие меры, а затем каждая из вас, по отдельности, расскажет о недавних событиях. Я должен попросить вас пока не обсуждать это между собой, и было бы лучше приставить к вам одного из охранников, чтобы он последил за порядком. Вы не возражаете?

Одна из женщин, вероятно, мисс Спротт, начала возражать, но Мэри Ившем перебила ее.

– Нет, ваша светлость. Думаю, мы все понимаем, для чего это нужно.

Он поклонился присутствующим дамам, умудрившись вовсе не смотреть на Беллу, и вышел, оставив дверь приоткрытой.

– Вы уже уходите, ваша светлость?

Очевидно, Норман только этого и ждал, и Торн понял, что он колеблется.

– Пока нет. Кто находится рядом с телом леди Фаулер?

– Ее служанка, Агнес Гувер. – Мужчина закатил глаза. – Настаивает на том, чтобы самой похоронить ее, сэр. Кричит, что ни один мужчина не прикоснется к ее милой леди. Остается надеяться, что она позволит похоронщикам положить ее в гроб.

Норман раздражал Торна, но он старался этого не показывать.

– Если кто-нибудь из дам захочет помочь положить леди Фаулер в гроб, вы позволите это?

– Не понимаю зачем, ваша светлость. Я приказал…

– Проявите сострадание. Какой вред это сможет причинить? Вы сделаете мне большое одолжение, – добавил он, стараясь не повышать голос. Торну никогда не нравилось пользоваться своим титулом.

Краска гнева залила щеки Нормана, но он не смог ничего сделать, кроме как сдаться.

– Если вы думаете, что так будет лучше, ваша светлость.

Другими словами: «если вы берете на себя всю ответственность».

– Да, я так думаю и нисколько в этом не сомневаюсь. Но захочет ли кто-нибудь из женщин взять на себя такую ношу?

Он вернулся в комнату и задал вопрос женщинам, но в ответ получил лишь молчание и бегающие взгляды.

Конечно, заговорила именно Белла.

– Я сделаю это. И уверена, что кто-нибудь из вас поможет мне. Все мы знаем, как леди Фаулер относилась к мужчинам.

Мисс Ившем и мисс Спротт закивали, соглашаясь.

Он вспомнил, как они с Беллой обсуждали ее лидерские качества. И как она признала, что, возможно, на самом деле является невольным лидером. Она говорила именно об этом. Против своей воли она стала главной в этом жалком стаде овец, и поэтому теперь ей