– Значит, это не конец света, а конец чего-то другого, – подтвердил Кирилл.

– Конец игры! Гейм овер! – вставил Саша.

– Да, по-моему, мы как раз сегодня всё прошли, – согласился с ним Кирилл. – Ты – царь. И все цари. Вот стань царём, и всё тут!

Видимо, всё самое важное в жизни совершается два раза – с вариациями. У Кирилла вспыхнуло ярчайшее секундное дежавю: ведь то же самое он хотел сказать, но не сказал Ромке в прошлом году в больнице, увидав его тогда на троне.

"Сам не знаю, что это на меня нашло! – удивлялся себе Кирилл. – Заговорил-то почти в шутку, а дальше понял, что всё как раз совсем серьёзно! И на этот раз уже никакой игры. Всё так и есть! Говорю – и, слушая, сам впервые узнаю ту истину, о которой сказал. Ведь говорил Губерман: "Мы все, конечно же – евреи". Мы все евреи и все цари – вот досада-то для сионистов и монархистов. Все – евреи, все – цари, все – сыны Божии. Но только все уснули и забыли, кто мы такие! Адам был первым царём – но не знал об этом! Весь мир был создан для него.

И Христос говорит: "Я сказал – вы боги"! "Вы – царственное священство". Да, мы все – ужасно недостойные цари… но всё-таки цари. Мы – Богоизбранный народ. Недостойный, но Богоизбранный.

Мы путешествуем, чтоб найти царя, как старушка ищет свои очки… которые у неё на носу! Царство – всегда в нас.

Если "Царство Божие внутри вас", то и царь – внутри нас. Этот царь – образ Божий в Человеке. И учение католиков о папе римском, и во всём ему подобное учение "православных монархистов" о земном самодержце отвлекают людей от главного: найти и раскрыть в полноте этого настоящего царя. Евангельская "Потерянная драхма" (Лк. 15, 8-10), по Григорию Нисскому – это скрытый в каждом человеке под слоем грязи образ великого Царя. А ведь и правда: на монетах всегда чеканили царский портрет.

Если хочешь увидеть помазанника Божия – посмотри в зеркало. Или приди в церковь на чьё-нибудь крещение. Миропомазание – таинство, которое совершается при крещении над всеми, поэтому мы и есть помазанники Божии. И здесь не может быть гордости, потому что если каждый – помазанник, то над кем же возноситься! Это лишь накладывает в разы большую ответственность, потому что настоящее царское служение – это отдать себя всего, без остатка.

Но пока мы – лишь потенциальные цари. Почему Маленький Принц у Сент-Экзюпери назван именно Принцем? Потому что он пока владеет лишь своей маленькой планеткой и служит ей на пользу. Не "царь" – потому что большое Царство он ещё только унаследует.

Он – наследник, и мы – наследники: там тронов на всех хватит. Дай только Бог не лишиться наследства. Не продать его как-нибудь походя за чечевичную похлёбку.

Да, 2000 лет назад без всяких "майданов" и горящих покрышек произошла полнейшая духовная революция в мироздании. Перемена всех законов Вселенной. Помните: Бог "низложил сильных с престолов и вознёс смиренных" (Лк. 1, 52). Эти слова Самой Богородицы – о том, что не вечно быть "сильным на престолах". Что Бог их низложит – а фактически уже низложил: тем, что теперь родится подлинный Царь. И коронует остальных. И настало время "смиренных" – тех, для кого Царствие Божье. Тех, кого Он позовёт разделить с Ним радость этого Царства.

И ведь, что интересно, во всём Евангелии это единственный пример богословствования Пресвятой Девы! Тем он ценнее.

Есть Царь Бог, есть Царь Человек. Посредника меж ними – какого-то ещё "царя", – придумали люди, обманутые змеем. Для них это способ сложить с себя царскую ответственность.

Человек забыл, что он царь, но по инерции былого знания он, конечно, активно ищет себе царей земных. Нет, с гордыней-то у него как раз всё в порядке, никуда она не делась – одно другому не мешает. Царь внешний - это же просто такая воплощённая индульгенция! Нам нужен "хороший царь" – потому что мы-то хорошие. А всех плохих он должен мочить в сортире – в этом и состоит его "хорошесть" (а заодно и наша). Образ царя внешнего всегда неотрывен от образа врага. Как игра в хорошего и плохого следователя! Где "кругом враги", там обязательно должен быть "хороший царь". Он за нас врагам отомстит, ради нас врагов прищучит… А мы ведь такие хорошие. Высокодуховные. Патриоты.

Наоборот, как только человек осознаёт, что он царь (и все цари!), он понимает, что врагов у него нет. Все цари - и единственная настоящая война – только за это! Царь жертвует собой, подобно Господу… а не требует кровавых жертв Себе.

Ещё одно название этого Царства – Семья. Сколько ни пытались за всю историю человечества как-то по-Божьему устроить Государство – по-настоящему ни разу не вышло! Потому что пытались-то это сделать люди. А вот Семья – единственное (кроме Церкви), что Бог установил Сам раз и навсегда. Она несравненно выше любого царства земного. Она вообще – самое высокое, что только есть в мире, после Церкви. Земное Царство Бог не устанавливал, что бы там ни фантазировали монархисты, а вот Семью установил. Кстати, и радикальные революционеры признавали, что пока не уничтожена Семья, построить полностью коммуно-казарменное Государство невозможно. Получается, семья – единица свободы, последнее, что противостоит тоталитаризму.

По мере же воцерковления "Семья" раздвигается до масштабов мира (собственно, это и есть Церковь!). После таких потрясений, как сегодня, без всяких теорий чувствуешь, что все люди – родные. Ну вот же: мы же все теперь – новорожденные. Заново родившиеся на этом корабле. Мы все – братья и сёстры. У всех сегодня – общий день рождения.

– А может, мы и вправду уже умерли, а?.. зато теперь все вместе!? – неожиданно сказал Санька.

Пожалуй, это было самое точное объяснение того, что с ними произошло.

Кирилл вспомнил, как Марина однажды назвала Царство – "Государством воскресших сыновей".

* * *

Но Марина думала о своём:

"Нет, не навсегда я его уже не могу спасти! Если мама Саши умерла, а я выжила и встретила его, значит, я должна стать ему мамой. Собственно, уже стала – в этой поездке. Осталось только оформить"…

– Земля-я! Бе-ерег! – закричал вдруг Саша от окна.

Все, как по команде, подскочили к иллюминатору, но его полуметровый монокль был слишком мал для восьми глаз.

– Вперё-од! На вылазку!!! Наверх! – закричал Ромка и первым выскочил из каюты. Они с Сашей всё время забавно соперничали: уж если