– В храм нельзя проносить оружие. Вообще, – уточнила она, надеясь, что воинственный принц все-таки ее понял.

– Ладно, – пробурчал он, снимая с себя зульфикар, ханджар и аккуратно складывая их в ее паланкин.

Из ножен на щиколотке он вынул маленький клинок, за ним последовал шип из рукава, после чего Али повернулся к ней, сверкнув медным реликтом в ухе.

– Идем.

Зейнаб и Джамшид прошагали уже половину главной аллеи, и до них доносился мелодичный голос принцессы. На территории храма, как обычно, было полно народа. Дэвабадцы прогуливались по ухоженной территории, приехавшие издалека дальние родственники отдыхали на коврах, расстеленных в тени деревьев. Люди останавливались поглазеть на Зейнаб, восторженно разглядывая принцессу и тыча пальцами.

Завидев Али, реагировали иначе. Нари слышала чьи-то вздохи, замечала косые взгляды и откровенный испуг.

Нари решила не обращать внимания. Она расправила плечи и вздернула подбородок. Сегодня она не проявит слабости.

Али рассматривал храмовый комплекс с явным одобрением во взгляде, казалось, не замечая всеобщей враждебности.

– Как красиво, – восхитился он, когда они проходили мимо высоких кедров. – Эти деревья выглядят так, будто росли здесь со времен Анахид. – Опустившись на колени, он провел пальцами по одному из ярко раскрашенных каменных дисков, которыми были выложены дорожки храма. – Никогда не видел ничего подобного.

– Эти камни из озера, – объяснила Нари. – Согласно легенде, мариды преподнесли их в качестве дара.

– Мариды?

Али как будто переполошился и резко выпрямился, все еще держа в руке камень ярко-рыжего цвета заходящего солнца, испещренный малиновыми крапинками.

– Я не знал…

Камень в ладони Али вдруг переливчато замерцал, как будто виднелся сквозь светлую морскую толщу.

Нари выбила камень у него из рук.

Глаза Али округлились.

– Я… мне очень жаль.

– Все нормально.

Нари рискнула взглянуть по сторонам. Все глаза, конечно, были обращены на них, но происшествия, похоже, никто не заметил.

Али шумно сглотнул.

– Это часто случается? – с надеждой спросил он.

– Насколько мне известно, никогда. – Она пристально посмотрела на него. – Впрочем, учитывая происхождение этих камней…

Али закашлялся, призывая ее замолчать.

– Мы можем не говорить об этом прямо здесь?

Справедливо.

– Хорошо. Но больше ничего здесь не трогай. – Нари помолчала, только сейчас начиная понимать, кого собралась привести в храм. – И, пожалуй, постарайся ничего не говорить. Вообще.

На его лице промелькнуло недовольное выражение, но он замолчал. Джамшида и Зейнаб они нагнали у входа в храм.

У Зейнаб горели глаза.

– Какое удивительное место, – воскликнула она. – Джамшид так интересно обо всем рассказывает. Ты знал, Али, что когда-то он был здесь послушником?

Али кивнул.

– Мунтадир рассказывал, что ты готовился стать жрецом. – Он посмотрел на Джамшида с любопытством. – Что заставило тебя передумать и поступить на службу в Гвардию?

Лицо Джамшида было каменным.

– Я хотел быть настоящим защитником своего народа.

Зейнаб быстро подхватила брата под руку.

– Почему бы нам не зайти внутрь?

Джамшид повел их в храм, и как целительница Нари не могла не отметить, что сегодня он немного меньше опирается на свою трость. Возможно, сеанс, прерванный Мунтадиром, все-таки принес свои плоды.

– Это, – показывал Джамшид, – алтари, посвященные наиболее почитаемым нашим предкам. – Он оглянулся на Али. – Если не ошибаюсь, многие из них убиты вашими соплеменниками.

– Насколько я помню, и ваши соплеменники неоднократно платили нам тем же, – злобно парировал Али.

– Может, не будем сейчас спорить о войне, – попросила Нари, ускоряя шаг. – Чем дольше я отсутствую в лазарете, тем выше шанс возникновения экстренной ситуации.

Али, шагавший рядом с ней, вдруг застыл. Нари повернулась к нему и увидела, что его взгляд прикован к последнему алтарю. А он, бесспорно, привлекал внимание. Это был самый популярный алтарь в храме, украшенный цветочными гирляндами и заваленный подношениями.

Нари услышала, как у Али перехватило дыхание.

– Это…

– Дараявахауш? – раздался за их спинами голос Каве, а затем показался и сам старший визирь, все еще одетый в дорожное платье. – Да, это он. – Он сложил руки в благоговейном жесте. – Дараявахауш э-Афшин, последний великий защитник Дэвов и хранитель Нахид. Да упокоится он в тени Создателя.

Краем глаза Нари заметила, как Джамшид вздрогнул, но промолчал, оставаясь верным своему племени перед лицом гостей.

– Старший визирь, – почтительно приветствовала она. – Да будет гореть твой огонь вечно.

– Взаимно, бану Нахида, – ответил Каве. – Принцесса Зейнаб, мир вашему дому. Честь и большая неожиданность видеть вас здесь. – Он повернулся к Али и сразу изменился в лице. – Принц Ализейд, – холодно бросил он. – Вернулись из Ам-Гезиры?

Али не обратил внимания на грубость. Он не мог оторвать глаз от алтаря Дары и, похоже, из последних сил старался сохранить самообладание. Взгляд упал на лук за его спиной, и он весь подобрался. Нари не винила его, она помнила, что Джамшид отреагировал точно так же, впервые увидев копию оружия, которое чуть не лишило его жизни.

Но потом Али подошел ближе, и его взгляд остановился у подножия статуи Дары. Сердце Нари ухнуло. Нет. Только не сегодня.

Али поднял какой-то предмет из общей кучи подношений. Тот весь обуглился и почернел, но крокодильи черты узнавались мгновенно.

Зейнаб тихо ахнула. Это было слишком даже для нее.

– Это крокодил? – спросила она голосом, в котором сквозила ярость.

Нари затаила дыхание. Али дернулся, и про себя она прокляла того, кто оставил здесь череп. Вот и все. Сейчас он вспылит, ляпнет что-нибудь такое, за что жрецы вышвырнут его за порог храма, а на ее идеях о работе с шафитами можно будет ставить крест еще до того, как она успеет все объяснить.

– Я так понимаю, это предназначено мне? – спросил Али после недолгого молчания.

Первым заговорил Каве:

– Полагаю, это подразумевалось, да.

Джамшиду рядом с ним стало неловко.

– Али… – начала было Нари.

Но Али просто положил его обратно. Только не на пол, а к копытам каменного коня Дары, топчущим рельефных пескоплавов, которых зоркий принц, без сомнения, заметил.

Он сложил пальцы домиком.