– Согласен. – Джамшид не произнес ни слова с тех пор, как они вошли в залу, но теперь, глядя отцу в глаза, решил высказаться. – Я на ее стороне, отец.

Каве посмотрел на них непроницаемым взглядом.

– Тогда, надо думать, вопрос решен. Если вы не возражаете… – Он поднялся на ноги. – Я очень устал с дороги.

Этими словами он как будто подвел черту их собранию. Нари немного злило, что он взял на себя эту роль, но все же она почувствовала облегчение. Она ясно дала понять, что ее решение останется неизменным, и даже если жрецам это не нравилось, они не горели желанием бросать ей вызов.

Картир напоследок решил еще раз высказаться.

– Шествие. Если ты рассчитываешь на нашу поддержку, ты должна пойти нам навстречу и дать свое слово присутствовать.

Нари подавила стон. Нужно было догадаться, что это будет не так просто.

– Пожалуйста, не заставляйте меня.

Али нахмурился.

– О чем речь?

– Они хотят вырядить меня как Анахид и поставить участвовать в каком-то параде на Навасатем. – Она бросила на Картира несчастный взгляд. – Это позор.

– Это весело, – возразил тот с улыбкой. – Шествие Дэвов – любимый публикой момент Навасатема. Долгие столетия у нас не было Нахиды, которая могла бы присоединиться к шествию.

– А как же моя мать?

Картир посмотрел на нее.

– Разве того, что я рассказывал о бану Маниже, недостаточно, чтобы сделать вывод, что она не любила подобных торжеств? – Его лицо приняло умоляющее выражение. – Прошу тебя. Ради своего народа.

Нари вздохнула, чувствуя укол совести.

– Ладно. Если вы поддержите мою идею, я наряжусь и буду глупо улыбаться на параде. – Она посмотрела на него с наигранно сердитой миной.

– Ты хитрее, чем я думала.

Пожилой священник положил руку на сердце.

– На какие только жертвы не приходится идти ради своего племени, – пошутил он.

Они покинули святилище и вышли из храма. Солнечные блики заплясали у Нари перед глазами, когда они появились на ярком дневном свету.

Али остановился на ступеньках.

– Место поистине изумительное, – сказал он, любуясь лилиями в прудах.

Легкий ветерок донес запах кедров, растущих по периметру территории.

– Спасибо, что позволила нам побыть здесь. Даже при таких обстоятельствах это большая честь. – Он откашлялся. – И я сожалею, что обстоятельства сложились именно так. Впредь я постараюсь быть осторожнее, обещаю.

– Да. И тебе спасибо за то, что не придушил старшего визиря, – отозвалась Нари, а потом, вспомнив о хаосе в его комнатах, неохотно добавила: – И за проделанную работу спасибо. Я этого не забуду.

Али повернулся к ней, и удивленная улыбка осветила его лицо.

– Ты что, меня похвалила?

– Нет, – сказала она, подпуская в голос сердитый тон, хотя вовсе не сердилась. – Я констатировала факт.

Они пошли по саду.

– Итак, – продолжил Али весело. – Что за история с переодеванием в Анахид?

Нари подняла голову и строго посмотрела на него.

– Не начинай, аль-Кахтани. Ты и сам-то, с тех пор как спешился, только и делаешь, что любуешься своим отражением в поверхности каждой лужи, которая попадается на пути.

Застигнутый врасплох, он вмиг посерьезнел.

– Это так очевидно? – прошептал он.

Нари помолчала, наслаждаясь его смущением.

– Для всех, кто хоть раз посмотрел в твою сторону. – Она мило улыбнулась. – Так что да.

Али поморщился и прикоснулся к тюрбану.

– Никогда не думал, что надену это, – тихо сказал он. – Мне просто было любопытно, как это выглядит.

– Надеюсь, Мунтадир поверит в эту отговорку, когда узнает, что ты украл его платье.

Али, конечно, в тюрбане выглядел эффектно, и ослепительные золотые полосы на ткани только подчеркивали теплоту в его серых глазах. И все же Нари не нравилось, как он в нем выглядит.

– Тебе не к лицу, – сказала она скорее себе, чем Али.

– Да, – согласился он сухо. – Видимо, из нас двоих Мунтадир больше соответствует образу принца Кахтани.

Слишком поздно Нари поняла двойной смысл своих слов.

– О нет, Али. Я не то имела в виду. Вовсе не то…

Каждый раз, когда Нари прикрывала чадрой свои круглые человеческие уши, она неизменно переживала по поводу того, что ее внешность не соответствует ожиданиям окружающих, и ей стало гадко от мысли, что она могла внушить такие мысли кому-то еще.

– Просто я ненавижу этот тюрбан. Я ненавижу то, что он олицетворяет. Войну, Кви-Цзы… Он уходит корнями в самые страшные моменты нашей истории.

Али остановился, поворачиваясь к ней лицом.

– Да уж, не думаю, что бану Нахида, которая только что бросила вызов мудрым старцам, прожившим в общей сложности тысячелетие на этой земле, могла бы одобрить такую традицию. – Он с улыбкой покачал головой. – Твоему народу повезло, что у них есть такой лидер, как ты. Надеюсь, ты это знаешь, – добавил он с теплотой, искреннее которой, казалось, не сыскать в целом свете.

Ответ Нари не заставил себя долго ждать.

– Может, когда-нибудь и твой народ примет меня в качестве лидера.

Она хотела бросить ему вызов, и ей это удалось. Али отшатнулся с немного растерянным видом. Но затем он медленно расплылся в улыбке, и его темные глаза весело сверкнули.

– Что ж, в таком случае мне пора возвращаться к строительству больницы. – Он коснулся сердца и лба в традиционном гезирском жесте, явно сдерживая смех. – Мир твоему дому, бану Нахида.

Нари не ответила, да Али и не ждал ответа. Он только развернулся и направился к Зейнаб, которая уже ждала у ворот.

Нари смотрела ему вслед, внезапно осознав, что многие Дэвы делают то же самое, и ловя на себе испытующие взгляды, с которыми они, похоже, только что наблюдали за их беседой.

Она приняла суровое выражение и окинула взглядом толпу, пока люди не начали поспешно возвращаться к обычным делам. Нари не шутила, когда сказала жрецам, что все сделает по-своему. А хорошая бану Нахида не показывает свою слабость.

Нари сделает все для того, чтобы больше никогда не знать слабостей.

Али усмехнулся, одной рукой нажимая на рычаг насоса. На землю плеснул поток холодной воды.

– Новая профессия твоего сына, – в шутку сказал он женщине, стоявшей напротив.

Золотые глаза Хацет оценили брызги грязи на его дишдаше.

– Когда я мечтала о светлом будущем для тебя, сынок, ты выглядел куда более… опрятно.