А как насчет периодов, когда еды не хватало? Голод случался во все века: даже в изобильном девятнадцатом столетии миллионы ирландцев умерли во время Великого картофельного голода 1848 г. Но от недостатка еды все же чаще страдали в предыдущих веках, когда транспортная инфраструктура не была развита. Мы не можем оценить масштабы проблемы до 1200 г., но после этой даты самый большой недостаток пищи наблюдался во время многочисленных эпизодов голода 1290–1332 и 1590–1710 гг. Однако, поскольку голод снижает интерес к другим аспектам жизни – как говорит Маслоу, голодному человеку раем покажется такое место, где можно до отвала наесться, – он ограничивает перемены в обществе. Голодая, вы не станете рисовать картины, чтобы скоротать время. Периоды голода были трагедиями, но они длились относительно недолго и оказали минимальное долгосрочное воздействие на общество. Победа над голодом стала главным изменением с точки зрения физиологических потребностей, так что самые значительные перемены произошли в XIX в.

Сравнить военную опасность, которой подвергались разные страны Европы, уже более проблематично. Можно, конечно, просто сложить количество лет, которые каждая страна провела в состоянии войны, но это не даст точной картины для ранних столетий, потому что тогда войны состояли из серии кратких кровавых кампаний, за которыми следовали периоды настороженного мира. В 1001 г. сражения во многих регионах шли постоянно. Позже начались уже более долгие и четко определенные войны, например Столетняя война Франции и Англии или Восьмидесятилетняя война Испании и Нидерландов; войны оставались объявленными в течение десятилетий, но сражения шли не постоянно. Длина этих войн в первую очередь говорит об отсутствии мирных договоров, а не о постоянных боевых действиях. С другой стороны, можно ограничить наши подсчеты только теми войнами, которые велись на территории самой страны, но тогда из обеих мировых войн придется исключать Великобританию (за исключением бомбардировок Южной Англии), что приведет к еще более нереалистичной оценке последствий войны.

На самом деле нам нужно прежде всего измерить изменения в ощущении безопасности – уязвимость во время войны, а также продолжительность войны. Для этого полезно будет воспользоваться работой социолога Питирима Сорокина[197]. В 1943 г. он попытался измерить относительные последствия войны несколькими разными способами. В одном из упражнений он подсчитал количество жертв во всех войнах, которые ему удалось обнаружить, в выборке из четырех стран и сопоставил их с общим населением этих стран, получив следующую таблицу.

Впрочем, используя цифры Сорокина, нужно знать об их недостатках. Оценки количества погибших на войне в ранних веках основываются на хрониках и летописях, которые явно неполны, а численность населения в этих столетиях кажется явно заниженной. Его цифры по XX в. включают лишь жертвы за первые 25 лет – он писал в 1943 г., так что не мог учесть катастрофические потери Второй мировой войны. Наконец, его цифры относятся только к военным, а не к мирным жителям. Впрочем, несмотря на все эти проблемы, количественная оценка Сорокина – хорошая отправная точка для обдумывания нашего вопроса.

Начнем с заниженной Сорокиным численности населения в ранних веках: если бы у него был доступ к более точным данным, то жертв войн на миллион населения вышло бы еще меньше, чем в таблице. Что касается лишь частичных данных о XX в., на это тоже можно закрыть глаза, учитывая очень большие цифры в первой половине века и сравнительно небольшие – во второй. Что же касается жертв среди мирных жителей, то вполне можно будет предположить, что в указанные Сорокиным цифры входит немало гражданских лиц: за несколькими исключениями (например, в наполеоновских войнах), в военных столкновениях до 1950 г. обычно не пытались щадить мирных жителей, а эффективные методы массового убийства солдат столь же эффективны и для убийства нонкомбатантов. Если добавить к цифрам Сорокина количество погибших во Второй мировой войне, то нет никакого сомнения, что наибольшие последствия для общества война имела в XX в. Что касается повышенной уязвимости, что полностью противоречит нашей потребности в безопасности, наличие в этом веке тотальной войны лишь подтверждает наш выбор. Второе место занимает XVII в. – не только благодаря вышеприведенным данным, но и потому, что общее количество смертей, в том числе и мирных жителей, за время Тридцатилетней войны составило от 7,5 до 8 миллионов. В большинстве германских княжеств погибло более 20 процентов населения, а в нескольких смертность составила даже более 50 процентов – такой смертоносный конфликт для того времени был беспрецедентным явлением[198].

Данные Питирима Сорокина о количестве военных жертв в Англии, Франции, России и Австро-Венгрии

Воздействие войны на общество, безусловно, многообразно, но ключевой элемент – это, бесспорно, применение смертоносного оружия. Мы, конечно, считаем Средневековье весьма кровавым временем, но в ту пору войны были очень неэффективны, потому что велись солдатами в дорогой экипировке, которые передвигались по дорогам очень плохого качества или морям, опасным своей непредсказуемостью. Этим солдатам приходилось убивать врагов собственными руками. Только мирные жители, оказавшиеся в непосредственной близости от армии, умирали от насилия или вызванных войной голода и болезней. Командиры обычно старались избегать битв, потому что не могли себе позволить больших потерь на чужой земле. Так что не стоит удивляться, что количество убитых было сравнительно малым. По подсчетам Сорокина, количество жертв войн медленно росло от 2,5 процента армий в XII в. до 5,9 процента – в XVI в… Он отметил внезапный прыжок до 15,7 процента в XVII в.: огнестрельная революция, произошедшая в предыдущем столетии, принесла свои смертоносные плоды. Смертность держалась примерно на одном уровне до XX в., после чего произошел очередной скачок – до 38,9 процента[199]. Заметна сильная корреляция между ростом численности армий и эффективностью оружия для их уничтожения. Добавьте к этому выросшие в XX в. возможности для транспортировки крупных армий, а к 1945 г. – еще и возможность доставить оружие массового поражения в любую точку мира, и не остается никаких сомнений, что самые большие перемены произошли именно в XX в. Первые два места в этой категории, таким образом, довольно очевидны.

По оценкам Сорокина, третье место по смертоносности войны занял XIV в. То было столетие длинных луков Эдуарда III и английского национализма, не говоря уже о войнах в Италии (которые в подсчеты Сорокина не включены). Однако подборка Сорокина перекошена в сторону Англии и Франции и, соответственно, Столетней войны. XIV в. мы можем противопоставить XVI: причиной того, что XVII в. стал таким смертоносным, стали огромные изменения в армиях и вооружении, произошедшие еще до 1600 г. Не стоит забывать и о не поддающемся измерению XI в.: множество замков, оборонительные войска феодалов и стабилизирующая роль церкви на всем континенте значительно повысили безопасность поселений, рисковавших войной с соседями; одновременно на убыль пошли и нападения викингов. В 1001 г. у людей не было иного выбора, кроме как убегать от нападающего войска, которое могло появиться без всякого предупреждения, а вот в 1100 г. у них хотя бы уже появились убежище и защитник. Эта перемена отражается в том числе и в значительном росте населения в XII в. Что же касается XIX в., нет никаких сомнений, что оружейные технологии сильно изменились; тем не менее, большинство войн, которые вели европейские страны, состоялись вне Европы, а сам континент пережил несколько длительных мирных периодов. Таким образом, на третье, четвертое и пятое места по переменам, связанным с улучшением или ухудшением безопасности общества, я поставлю XI, XVI и XIV вв.