в ночное время бревно или два срублю». А баба ему на ответ и говорит: «Как, мужик, действительно, у нас лошадь худая, ты поедёшь? Неравно́ тебя в ли́се там застанут. На сторожа попадешь, а нет — на барина». — «Да ведь што будет, што бог подаст. Делать нечего; поеду, раз надумал».

Таким образом, напехал кошель сена, запряг лошадку и поехал. Приежжает он в эту дачу, к самому этому помешшику, и сворачивает с дороги. Оммял место и прибрал две ёлочки. Дал лошади сена, а сам пошел рубить эти ёлки. Срубил эти ёлки и обделал, как следует, честь честью. Срубил, надо наваливать было на лошадь. Навалил на дровни, завязал, как следует, и мызггнул на её. Она — лошадь худая, не повезла. Он разгорел на её, поругал и распряг. Потом дерево свалил, оглобли связал и потом давай дерево вывозить.

Недалеко от дороги, как видать стало большую дорогу — и слышит кто-то едет. Вот он остановился и смотрит. Едет этой дачи барин и говорит своёму кучеру: «Кучер, кто-то у нас в даче рубит». Посылает своего кучера: «В эту повёртку сходи, узнай!» Тот кучер туда сбежал. Видит — мужик стоит на дороге, отдыхает с возом. Вот ему мужик и говорит: «Мужичок, иди, тебя барин требует».

Как мужичок испугался — делать нечего, и пошел на дорогу. Вошел на дорогу, шапку снял и кланяется. И просит у барина прощенье. — «Виноват, барин, ребят много, нужда заставила идти в лес». Вот барин и говорит: «Ну што мужичок: дрова срубил, што с ними делать будешь?» — «Свезу в город и прода́м. И куплю хлеба пуд или два, тогда будут у меня робята есть». Барин ему и говорит: «Мужичок, я тебя сошлю». А мужик и говорит: «Ваша воля! Куда хотите, туда и девайте». — «Вот, значит, это тебе, мужичок, не добыча! А вот я тебе дело дам, такую задачу дам, — если ты сделаешь, тогда награжду деньга́м и хлебом». — «Ну ладно, сказывайте, какую делать причину». — «Вот у меня жеребец пятигодовалый есть. Вот вы его украдите́, тогда я вас награжду, а если не украдите, тогда я сказню́ голова на пла́ху!»

Вот мужичок подумал сам себе: «Ну да ладно, украду». Барин говорит: «Украдешь, так я тебя буду ждать». — «Так што, барин, дозвольте деревка увести, уж коли срублены». — «Ну да ладно!»

Вот барин уехал, а мужичок навалил два дерева и привез домой. Приежжат домой, два деревка свалил под окно и лошадку выпрег, а сам в избу вошел и стал одежду скидавать с себя. Скинул как одежу эту, сигарочку свернул, закурил и говорит своей бабе: «Баба! ставь на стол ужинать». А ему баба на ответ: «А што ужинать? — Што припас, то и ужинать!» — «Ну ладно, баба, придется так ложиться спать. В лесе рубил устал — да и поись нечего».

Легли спать. Вот он и стал жене сказывать: «Я, говорит, севодня, баба, попал на самого барина! — Съехал в лес, да и попал на самого?» — «Вот попал на барина, што тебе за это будет?!» — — Да не знаю!» — «Попал, на барина, не помилуют».

Он и говорит своей жене: «Задал мне задачу барин. Решу, так помилует, а нет — голова на плаху! Делать нечего, барин раз мне сказал, я ему ответил, што сделаю, украду жеребца вашего». Посоветовались с женой. — «Как, баба, нам ловча́е украсть жеребца-то. Придется вина четверть купить и меду на двугривенной». — «Ну, да как, мужик, вина-то? Да денег нету». — «А вот у тебя сарафан есть, снеси продай: может быть, кто купит, рублишка три дадут за его».

Делать нечего, баба взяла сарафан в деревню и продала. Приходит домой, отдает мужику деньги три рубля. Мужик деньги получил, зашел в кабак, купил четверть вина и пошел в лавку. Зашел, купил на 20 коп. меду полфунта. Пришел домой и говорит своей жене: «Вот што, баба, делать нечего! Одна у нас корова, да надо как-нибудь сметаны разживаться — на снеми бурак». Вот баба взяла сметаны с кринок наснимала, бурак этот и прине́сла мужику.

Та ночь приходит — итти этого жеребца красть. Мужичок и отправился сам себе преспокойно. Близко ли, далеко, не дошел вёрст пяти. Ну, барин — сказано, в котору ночь придёт вор — запер жеребца конюшни под замки и приставил трех сторожей и трех собак. И наказал этим сторожам: «Если вы прокараулите этого жеребца — и голова на пла́ху!» Они ему в ответи говорят: «Ладно, барин, будем свою голову беречь!»

Никаких дело́в, никаких беспокойств, зашли в скотную, взели лампу и сидят преспокойно. Этот мужичок приходит к конюшне. Его звали Капсирко. Подошел к конюшне, — как собаки на его заурчали. Сам себе и думает: «Как это мне половча́е сделать, штобы собаки не заметили». Вот он помаленьку пробрался к воротам: было подворотечко, у подворотечки окошечко было небольшое. Взял бурачок, сметану вылил на землю. Собаки этот дух услыхали и давай сметану лизать, и урчеть отстали. Этот мужичок стал потихоньку под подвал рыться.

Вот он, как вырыл эту ямку, и зашел преспокойно, тихим образом в конюшню, вычерпнул спичку и осмотрел, где конь стоит, этот Сивко. Осмотрел с коня Сивко уздечку (уздечко висело на стопочке) и поставил четвертную вина, где конь ел в еслях сено, а сам забрался под эти е́сли и забился в назём.

Через несколько времени очередь сторожу нести сено коню. Приходит. Сено взял и стал класти сено в если, а сеном забряк о стекло. «Вдруг што такое брякает?!» Взял фонарь в руки, посмотрел: четверть водки! Сичас эту четвертную взял и закричал: «Ну, ребята! бог послал четвертную вина, пьем!» говорит. Приносит в скотную. «Ну, робята, давайте теперь по чашечке выпьем!» А один старик и говорит: «А как, если мы выпьем по чашечке, может, по другой захочем?» А этот кто принес: «По одной выпьем и больше не станем». И третий сторож говорит: «А если выпьем, да прокараулим — и голова на пла́ху!» — «Ничего, выпьем по чашечке, а больше и не будем». Раскупорили четвертную и налили по чашечке, и выпили.

Выпили и поманили. Один говорит: «Давай, товарищ, наливай по другой!» По другой налили и выпили. Как по две чашечки выпили, у них и зашумело в голове. Они заговорили и песенки запили. Один говорит: «Да што: по две выпили, давайте и по