— Она нужна моему сыну. На этом свете должна быть хоть одна женщина, которая в силах его любить.

— Ты и так умираешь.

— Поверь, я очень живучая, — Агния ухватилась за древко стрелы, дёрнула, не проронив ни звука, лишь сильно, до скрипа, сжимая зубы, и откинула в сторону не сумевшее сломить её жало.

Возможно, Марена не приняла бы жертву. Возможно, забрала бы всех нас за то, что наглая девчонка попыталась её обмануть. Но разве Агния станет спорить?

Волчица отпихнула с дороги Радомира, крепко сжала моё плечо, склонилась над Берестом, заботливо придерживающим голову Любора:

— Мы ещё встретимся, любимый. Теперь-то уж точно. И, возможно, когда-нибудь сумеем друг друга простить.

Берест лишь прижал к шершавым губам холодеющие пальцы и отпустил, как отпускают присевшую погреться на плече бабочку.

— Мама…

— Я любила тебя, Ратувог. И тебя, и твоего отца. Если ты хотел спросить об этом.

А потом Агния обняла Смерть, как старую подругу. Вздохнула, спокойно и радостно.

И упала, чтобы никогда больше не подняться.

Богиня приняла жертву.

Может быть, кто-то из них сумеет отогреть своё ледяное сердце.

Я бросилась поднимать мужа. Ещё не раз он станет жаловаться, что родная жена его избивает. Прильнула к груди — погреться. Радомир, улучив момент, тоже присоединился к объятиям, не забыв одну руку опустить пониже моей спины.

Так бы и стояли долго-долго, кабы не завозился пришедший в себя городничий. Берест помог ему сесть, озабоченно осматривая окровавленную голову.

— Ну уж нет! — Серый приставил меч к шее человека, начавшего безумную войну.

Старый воевода ухватил остриё и пытался оттолкнуть, пока из-под пальцев не потекла кровь.

— Кто это, тятя? — Любор смотрел на нас совершенно искренними, детскими, ничего не понимающими глазами. Из уголка рта тонкой струйкой текла слюна. — Тятя, я их боюсь! Пошли лучше петушка вырежем! — взрослый мужик, словно трёхлетка, попытался влезть на руки к тому, кого ныне считал отцом.

— Сегодня прозвучало слишком много молитв, — глухо произнёс воевода, — если тебе нужно забрать жизнь, я пойму. Но, если ты отпустишь нас, клянусь, что больше никогда не увидишь.

Серый шумно выдохнул. Поверженные, сломленные, ждали своей участи два воина, уничтожившие его семью. Лишившие его дома. И, если убить их сейчас, возможно, всё закончится.

А может быть, начнётся заново.

— Пускай это действительно будет «никогда», — Серый аккуратно положил меч на землю.

Берест помог подняться хнычущему новорождённому, пообещав вырезать из дерева самых замысловатых животных, каких тот только придумает, с благодарностью снизу-вверх взглянул на оборотня:

— В столице больше нет городничего. Этот город давно должен был стать твоим. Я готов привести тебя как победителя.

Серый молчал.

— А стае нужен новый вожак, — подсказал Радомир. — Разве это не то, чего ты так хотел?

— Да пошли вы все! — по-мальчишески усмехнулся Серый. — Я хочу домой. Как думаешь, Фрось, тёща меня в таком виде в дом впустит?

Я придирчиво осмотрела мужа: рваный, грязный, лохматый, в крови…

— Ещё и накормит, — подтвердила я.

— А чем у вас кормят-то? — встрял Радомир. — А стол красивые девки накрывают? Их, я помню, мно-о-о-го у вас водится!

— Мммме? — возмутилась Чернушка.

— Ой, да отстань ты! Ну ладно, не обижайся! Мало там красивых девок, мало! Все средней привлекательности. Некоторые даже с когтями. Но это ничего: я человек широких взглядов…

Мы ушли вместе. Не оглядываясь, не жалея и не собираясь возвращаться. Не то странная семья, не то стая.

Дорога извивалась и петляла, манила и обещала, что так просто наша сказка не закончится.

А высоко в небе почти по-весеннему светило солнце, напоминая, что после зимы всегда наступает весна.

КОНЕЦ