Золотые лучи всползали по заляпанным кровью рукавам, отражались в глазах.

Первый воин бросил меч на землю.

Мужчина недоумённо оглядывался, в ужасе от содеянного пятился, отказываясь отнимать жизнь.

Волки переступали мягкими лапами, не желая выпускать когти.

Люди опускали оружие.

Не друзья.

Но точно не враги.

Любор и Агния лежали рядышком, как брат с сестрой, на снегу, глядели в золотое небо и не приказывали, не требовали, не заставляли ненавидеть.

А воевавшие молчаливо, шаг за шагом, расступались.

Если бы это был конец…

Ты получила всё, чего хотела. Мой черёд.

Золотое сменилось чёрным. Богиня собрала кровавый урожай, но не забыла про долг.

Золотой свет ушёл, пришла Тьма. И из неё соткалась моя спасительница и моё проклятье. Марена.

Она больше не пряталась во Тьме. Перестала быть невидимой силой, дышащей тленом в спину.

Она стала высокой, худой, несчастной женщиной с печальными глазами Стаси.

Женщина ступила, сгущая тень в обнажённую ногу.

— Ты пойдёшь со мной?

Серый открыл рот. Радомир часто моргал и наверняка пытался подобрать подходящие слова, чтобы разговорить нежданную гостью.

— Ты пойдёшь со мной?

Я отшатнулась, оборотень заступил дорогу женщине, но я тут же оттащила его назад — не вмешивайся.

Сердце зашлось в груди. Сейчас. Или будет поздно.

Муж возненавидит меня за это. Нельзя ему это видеть, нельзя, нельзя…

Давай! «Я предлагаю вместо себя Агнию». Давай! Скажи это!

Она такая же, как ты.

Холодная.

Одинокая.

Жестокая.

Тебе нужна она, не я!

Я же за этим пришла! Торгуйся! Торгуйся же!

— Маренушкой примечена, — хрипло выдохнула я, — Смертушкой отмечена. Забытая Сила, взвейся, защити!..

Богиня затряслась всем прозрачным бледным телом:

— Неужели ты думала, что они слушаются тебя?! Они лишь отзывались на отголосок моей силы, девочка!

— М…М…Маренушкой примечена, — шептала я, отступая, оттесняя мужа и друга. Бегите! Бегите, прошу! — Почему я? За что?!

— Потому что ты пожалела меня.

Мне жаль.

Мне очень, очень жаль…

О чём там шепчутся позади мужики?

Кровь из распоротой Радомировой ладони упала перед мысками моих сапог.

Богиня улыбнулась страшной улыбкой:

— Вы лишь отвлекли меня. Один раз. Я остановилась тогда, потому что помнила эту кровь со дня нашей первой встречи. Вы не откупитесь снова. Ты дала мне обещание, девочка!

— Ты вынудила меня!

— Неправда. Я спасла тебя. Когда та, что отдала мне своё тело, умоляла забрать тебя, я этого не сделала. Много лет назад я приметила девочку, что пылала жаждой жизни, что сумела обжечь даже меня. Я не тронула, не забрала тебя. Но ты призвала меня вновь. А после — ещё. Каждый раз, когда ты призывала меня, когда забирала жизнь, это был твой выбор. Твоё желание. Ты звала меня — и вот я здесь. Я лишь приметила тебя. А отмеченной Смертью ты стала добровольно.

— Я не хотела…

— Ты хотела, девочка. Тебе нравилось убивать.

— Я больше не хочу!

— И это неправда. Тебе нравится моя сила. А мне нравится твоя душа. Она борется. Она сможет бороться за нас обеих.

— Моя душа тоже борется! — выступил вперёд Серый. — Тебе нужна жертва? Возьми меня!

— Ты? Разве ты убивал?

— А разве нет?

— Но ты не наслаждался смертью.

Серый приставил острие меча к неподвижно лежащему Любору:

— Уверен, с этим я справлюсь.

Берест дёрнулся защитить, но волк убрал оружие раньше.

— Ты не нужен мне. Мне нужна такая же, как я. Она поможет, поймёт, согреет… Она нужна мне. А я нужна ей. Прошу…

— Нет! — Серый поймал мою руку. — Нет! Даже не думай!

— У меня нет выбора. Ни у кого из нас нет.

— У нас всегда есть выбор! Мы всё время выбирали неправильно, так не совершай ошибку снова! Позволь мне защитить тебя! Я знаю, ты сильная. Ты со всем справишься, но один раз, хотя бы один раз, анчутки тебя раздери, позволь мне быть сильным за тебя!

— Ты не можешь, — я стряхнула обхватившие мои плечи руки мужа, — не имеешь права защищать меня! Я не та, кого ты полюбил. Я никогда не смогу стать ею! Ты понял бы это слишком поздно. Ты был бы слишком упрям, чтобы признать. Мне пришлось уйти!

Мне пришлось уйти… Его любовь умирала бы медленно и мучительно, гнила бы глубоко в сердце. Серый не мог бы любить зверя. Не должен любить чудовище. Я больше не та, кого он знал. И никогда не смогу снова стать ею…

Он провёл по моей щеке холодными пальцами:

— Нет, ты именно та. Невыносимая, вредная и невероятно упрямая. Но ты изменишься. Ещё не раз. И я больше не стану тебе мешать. Я изменюсь вместе с тобой. Потому что это правильно, потому что это и есть семья. Отпусти её! — мужчина спокойно преклонил колено перед Богиней Смерти. — Я стану служить тебе! Дам всё, что ты хочешь!

Женщина и волчица могут истязать друг друга ещё очень долго. Хоть целую вечность. Но без меня. Огромный серый волк прошёл мимо сражающихся, как если бы их и не было, и остановился у самого тёмного уголка, где притаилась та, что когда-то звалась хозяйкой моего тела. Ткнулся носом в заплаканное лицо напуганной девочки и опустился рядом, делясь теплом. Он не уйдёт. Он — самый упрямый и несносный из всех мужчин, которых я когда-либо знала.

И я должна сохранить ему жизнь.

— Ты мне ещё спасибо скажешь, — прошептала я, прижимая его голову к животу. И ударила так сильно, как только могла. — Я иду с тобой, — развернулась я к Марене.

Холодно. Богиня, как же холодно! Как ты терпишь это? Вечно… Одна. Пустая. Замёрзшая. Тебе так хочется тепла. Хоть самую капельку… Ты искала так долго, бесконечно ждала, снова и снова тянулась к солнцу озябшими руками… Один раз за множество веков, единственный раз, тебе встретилась та, что не испугалась, но пожалела. Есть ли в целом свете ещё хоть кто-то, кто поймёт тебя? Я не смогу согреть тебя: меня так мало! Но я постараюсь, отдам весь свет, что ещё остался внутри и, может быть, тогда тебе станет чуточку легче.

— Довольно! — Агния, гордо выпрямившаяся, смотрела в точно такие же, как у неё, глаза: холодные, несчастные, молящие. — Я иду с тобой. Отпусти девочку.

— Ты ведь понимаешь, верно? Такая, как она, нужна тебе не меньше.