я сдерживал себя.

Желтухин вдруг замолчал, молчал он больше обычного, глядя на меня с таким выражением будто ожидал чего то. Наркота тянула его на откровенность, и в то же время было видно, что боится.

Он пододвинул кальян ближе к себе, глубоко затянулся, неожиданно захохотал, и подавившись дымом, закашлялся.

— Осторожнее, — заметил я.

— Ты знаешь, это была моя идея со строительством бизнес-центра, я познакомил его с Карамышевым, в то время заместителем министра. А он меня кинул… Как лоха.

— Кинул?

— С акциями.

— Все таки акции, — сказал я, наблюдая как у Желтухина дернулся глаз. Это могло значить, что я попал в «яблочко».

Акции! Вот в чем причина. Все встало на свои места. Это было как озарение, как сатори для моего затуманенного алкоголем мозга. Недостающее звено в рассуждениях, которое я, как ни старался, не мог найти. Появился мотив наезда, остальное лишь отвлекающий маневр. Олег казалось ожидал сочувствия, и я сказал:

— Понимаю, — и ущипнул себя за мочку уха.

А думал я о том, что Адамович до сих пор мне не перезвонил, и не ответил на эсэмэс. Значит надо продолжать лгать, что я не очень любил делать.

Для того чтобы Желтухин принимал мою ложь за правду, надо излагать ее как можно подробнее, с деталями. Обнадежить, сказать что Ильич дает ему гарантии? Кем же я стану в глазах Олега, когда выяснится, что это не так? Увы, чтобы хорошо лгать, надо обладать уверенностью в себе, Желтухин не должен заметить мои сомнения. А что мне остается делать? Где-то, в глубине души, стало даже жалко его, оставаться бесчувственным было сложно.

— Олег, сейчас послушай меня очень внимательно. Шантаж провалился. Обратка уже в пути, раскручивается ее маховик. К тому же не забывай про ментов, они стоят на ушах. Во-первых их забашлял Ильич, во-вторых они и так ранение опера не простят. Соображаешь? — и я сложил кончики пальцев вверх, образовав домик. — Кое кто начнет, а может уже начал, искать козла отпущения. И что-то мне подсказывает, на его месте можешь оказаться ты.

— Ты охуел?

Желтухин насторожился, темные глаза его сузились.

— Как любит говорить мой приятель: пришла беда откуда не ждали, — я продолжал блефовать.

Желтухин, сжав зубы, злыми глазами глянул на меня и отвернулся; опять долго смотрел на променад, даже вывернул шею, словно выискивая кого-то в толпе.

А я продолжал:

— Ты можешь верить тому, что я сказал. Потому что все это правда! Я тоже готов тебе поверить. При условии, что ты расскажешь все что знаешь.

— Я не верю Адаму.

— А я вот верю…

— Зря, — ухмыльнулся Олег. — Когда веришь на сто процентов, тебя поимеют на двести…

— Посмотрим.

— Я уже посмотрел. Так и будет.

— Скажи, а ты видел порядочных предпринимателей? В российском бизнесе порядочность сродни смерти. Поэтому, и встречаются они настолько редко, что можно в Красную книгу заносить. Лично я, одного Тура и занес бы. Ильичу, конечно, краснокнижником не стать, грехи не позволят. Но, с другой стороны, он и не подлец, иначе я бы с ним не работал. В этом не сомневайся.

— В чем? В том что он не подлец или в том…

— И в том и в другом, — перебил его я. — У меня есть такой пунктик, с непорядочными людьми работать не могу

— Похоже трем мы, каждый о своем. Тут, где-то жил Соломон неподалеку. Он вроде сказал, что многие знания — многие печали, поэтому ты наверное отказываешься видеть реальность.

Несмотря на заплетающийся язык, говорил Олег, быстро и весьма раздраженно.

Когда диджей на полную мощность включил Billy Jean, неожиданно завибрировал мобильный телефон в кармане пиджака. Я достал его и ответил на звонок.

— Денис! Это Витковский.

Шум от музыки стоял такой, что я почти ничего не слышал. Напрягая голосовые связки я крикнул, чтобы он подождал, и быстро отошел подальше от динамиков, к выходу. Ноги плохо слушались меня.

«Что такого важного могло случиться в субботу вечером, что не могло подождать да завтра?» — мелькнуло в голове.

— Алё!

— Привет, слышишь меня?

— Слышу нормально.

— Развлекаешься?

— Типа того, — бросил я.

— Я подумал тебе нужно знать…

— Что знать?

— Сучков мертв.

От неожиданности я присвистнул, вышел из кафе на задний двор, отойдя на несколько метров от входа.

— Что случилось? Как?

— Повесился в Битцевском парке, вроде бегал он там.

— Самоубийство?

— Менты сейчас разбираются.

— Значит сам повесился?

— Волгин в этом не уверен. Ты был недоступен, он звонил тебе.

— В море выходил.

— Везунчик. А у нас минус двадцать…

Так вот почему Сучков не прилетел. Инстинкт говорил мне что убрали его по приказу Петра Петровича. Обрубают хвосты. Тогда мои догадки верны, логично, что следующим станет Олег.

— Принял. Завтра возвращаюсь, обсудим.

Стоять было сложно и я присел на корточки. Ни о чем размышлять я не мог — мозг был парализован. «Больше никогда не буду мешать алкоголь и наркотик, — вяло подумал я. — Косяк я больше тоже курить не буду». Кайфа от него я не почувствовал, с алкоголем привычней и лучше. Я плюнул, слюна повисла до земли. Тьфу, блин, и на хрен такой кайф.

В одном я был уверен, Желтухин вернётся со мной в Москву.

У меня сложилась схема разговора, я нащупал его главный нерв. Страх! Я рассчитывал именно на психологическое состояние, в котором он будет находиться, когда я скажу о смерти Сучкова. Должен, если верна моя догадка, которая пришла ко мне только что, во время разговора с Витковским.

Порыв ветра принес запах нечистот, мимо меня, направляясь в сторону кухни, бесшумно прошмыгнул кот

Я заставил себя встать. Сделал неуверенный шаг вперед и споткнулся о булыжник.

Пискнул мобильный — кто-то прислал сообщение. Я вытащил айфон и посмотрел на экран. Сообщение было от Лизы — кажется первое за полгода.

«Привет! Ты в Москве? Хочу попросить тебя помочь моему хорошему знакомому… Перезвони мне».

В глубине души я еще надеялся, что все можно будет вернуть. Мне были хорошо знакомы эти внезапные звонки или эсэмэс. Лиза, не стеснялась обращаться ко мне, когда требовалось помочь кому нибудь из многочисленной московской тусовки. Обычно, это случалось, если возникали проблемы с ментами или бандитами. Сам виноват, я никогда и ни в чем не отказывал ей. Вот и в этот момент я ощутил непреодолимую тягу к Лизе, и всему тому что потерял. Кажется это было вчера. Я знал, я точно знал, что ничего уже не вернуть, что надо строить новое будущее, и все же…

Подумал и удалил сообщение, затем удалил из памяти телефон Лизы.