Целых два года Джо посещал собрания, конференции и съезды. В компании своих коллег он мог курить дорогие сигары и рассказывать пикантные анекдоты, но при этом никто не считал его своим парнем. И собратья-адвокаты не хотели, чтобы он стал своим парнем. В неизменно элегантных костюмах, с отличной фигурой и — как выразился не один его коллега — с «заносчиво-привлекательной внешностью», он облагораживал любое сборище, придавая профессии юриста некий шик, и его присутствием многие из членов коллегии втайне гордились. Стоило ему появиться на конвенции, как одна его внешность вызывала к нему любопытство. И мужчины, и женщины спрашивали друг друга, кто он такой. Более того — и этого Джо уж никак не ожидал, — каждый из них считал, что открывает миру Джо Чапина, адвоката фирмы «Мак-Генри и Чапин», одной из лучших фирм Гиббсвилля, округа Лэнтененго. Не прошло и двух лет, как многие стали вслух выражать свое изумление тем, что Джо Чапин не занимается политикой. И как это ни огорчительно, у всех напрашивался один и тот же ответ: ему не нужны деньги.

Джо и Эдит, разумеется, рассчитывали завести знакомство с адвокатами и политиками. И, как почти неизбежное следствие посещений Джо профессиональных сборищ, на них посыпались приглашения со всех концов Пенсильвании. Они не могли принять всех приглашений, но были среди них такие, которые нельзя было не принять. Пенсильвания большой богатый штат, и деньги в нем водились с давних времен; в его границах располагалось множество богатых комфортабельных домов, в которых устраивались всевозможные мероприятия и развлечения начиная с игры симфонических оркестров и квакерских свадеб и кончая петушиными боями и охотой на медведя. Джо и Эдит не удивило — правда, и не доставило особого удовольствия — приглашение губернатора провести выходной в его доме в горах, где мужчины играли в покер, в который Джо не играл со студенческих лет в Йеле, а женщины — в бридж, в котором Эдит так никогда и не преуспела. Стоило Джо и Эдит появиться в чьем-то загородном доме в Сьюикли или на ферме в округе Лехи, как они тут же привлекали всеобщее внимание и Джо приглашали играть в гольф, по крайней мере в одной трети из шестидесяти семи округов штата. Джо купил себе «бьюик-фаэтон», и хотя это была модель полуспортивного типа, он намеренно купил «бьюик», модель популярную у людей среднего класса. Профессиональные политики предпочитали «дэниелс» и «каннинхем», «паккард» и «локомобиль», «пирлесс» и «кадиллак», у Джо самого в гараже стоял «пирс-эрроу», но во время своей кампании он его оттуда не выводил. Зачем выставлять напоказ свое богатство, когда всюду прекрасно можно было добраться и на «бьюике»?

Эдит ходом событий была вполне довольна. Она подписалась на услуги «Бюро газетных вырезок», которое поставляло ей информацию о деятельности Джо и его успехах. Ее радовало, когда Джо называли известным или даже выдающимся адвокатом Гиббсвилля. Но она не возражала и тогда, когда о нем отзывались как о ведущей фигуре в республиканских политических кругах, особенно потому, что у Джо, помимо его участия в окружном комитете, не было политических связей с партией и не было никаких намерений их иметь. Джо не основал своей собственной организации, однако у него, без всякого сомнения, образовался широкий круг приверженцев. От его теперешних достижений до конечной цели было еще весьма далеко, но, не считая промаха с сенатором, Джо неуклонно продвигался вперед. Он никогда не предпринимал серьезных шагов, не посоветовавшись с Эдит, и она гордилась его успехами. Все, казалось, шло гладко, как вдруг неожиданно нагрянула ее старинная подруга, и визит этот Эдит перепугал и расстроил.

Было лето 1927 года, и Чапины, как обычно, жили на ферме. Джо уехал играть в гольф, а Энн и Джоби были на каникулах и в отсутствие Джо составляли матери компанию. Энн теперь была в том возрасте, когда при каждом телефонном звонке бросаются к трубке, и вот однажды жарким июльским полднем она прибежала на террасу и заявила матери, что ее просят к телефону.

— Ты знаешь, кто это?

— Нет. Какой-то женский голос, — ответила Энн.

Эдит взяла трубку в гостиной.

— Алло.

— Эдит, это Барбара Дэнворт. Помнишь меня?

— Простите, кто-кто? — переспросила Эдит.

— Барбара Дэнворт. Школа мисс Ханны Пейн.

— Барбара Дэнворт. Да-да, конечно. Где ты?

— Недалеко от тебя. Я звоню из гаража «Шведского банка». Мне бы очень хотелось тебя увидеть.

— Конечно, конечно. Ты знаешь, как к нам добраться?

— Хозяин гаража сказал, что найти вас нетрудно. Со мной вместе моя приятельница, англичанка, и если ты не возражаешь, мы подъедем к вам через полчаса.

Барбара Дэнворт. Все эти годы она росла и взрослела, а в воображении Эдит она все еще была четырнадцатилетней девочкой в школе мисс Ханны Пейн, страстной, безумно преданной ей малюткой, которой теперь, по подсчетам Эдит, было тридцать девять. И назвалась она Барбарой Дэнворт, что означало, хотя вовсе не обязательно, что она не была замужем.

Барбара вместе со своей приятельницей приехала в красном, неизвестной ей марки автомобиле с откидным верхом. Верх машины был откинут, и лица у обеих женщин были обгоревшие на солнце и обветренные. Та, что сидела за рулем, чертами лица отдаленно напоминала Барбару Дэнворт, но когда она вышла из машины, перед Эдит предстала коренастая женщина в помятом платье из жатой, в полоску, ткани, в берете, в грубоватых туфлях, с мужскими часами на руке. Ее приятельница англичанка была хорошенькой, худенькой, остроносой женщиной в теннисном платье, голубых полотняных туфлях и с пестрым браслетом на запястье. Незнакомка тоже была в берете, но, как только машина остановилась, она сняла его и принялась приводить в порядок свои длинные белокурые волосы. На вид ей было лет двадцать пять — тридцать, не более.

Эдит пожала руку Барбаре, и та представила свою приятельницу:

— Вероника Плейстед.

— Здравствуйте, — приветствовала ее Эдит.

— Здрасте, — ответила мисс Плейстед.

Они не пожали друг другу руки, а попутчица Барбары тут же принялась внимательно рассматривать окружающий пейзаж, казалось, впитывая все подряд, но не проявляя ни к чему особого интереса.

— Мы едем в Муррей-Бэй, — сказала Барбара.

— Ой, это прямо как песенка. «Мы едем в Муррей-Бэй, мы едем в Муррей-Бэй», — запела мисс Плейстед.

— Мы сошли с парохода неделю назад и сразу поехали навестить одну знакомую семью на Восточном побережье, а теперь едем в гости к кузенам Вероники.

— Канадцам. У вас есть знакомые канадцы, миссис Чапин?

— Нет, не думаю, — ответила Эдит.

— И у меня тоже. Понятия не имею, какие они, — сказала мисс Плейстед. — А можно мне умыться?

— Я как раз собиралась вас туда проводить, — сказала Эдит. — А после этого хотите выпить чаю?

— Мне бы лучше джину, если вы не возражаете. И если, конечно, у вас есть джин.

— Джин с содовой? — спросила Эдит.

— Джин и все, что угодно, кроме кока-колы, — сказала мисс Плейстед.