– Я тоже очень расстроена. Но, мама, мне так плохо даже при воспоминании об этом романе. Это было неправильно. На самом деле неправильно. Я принесла столько неприятностей. Я все запутала и испортила.

– Дорогая, такие вещи случаются, — успокаивающе сказала миссис Даффилд.

«Но не с тобой и папой», — подумала Элис.

– Ну, больше они не случаются, — твердо заявила она. — Я сказала Хьюго, что у нас нет будущего, и нам обоим лучше попытаться заново построить семейные отношения, которые у нас были. Мама какое-то время молчала. — Зачем ты это сказала, дорогая? — осторожно спросила миссис Даффилд.

Элис почувствовала раздражение. Что говорит ее мать, никогда не нарушавшая супружеской верности?

– Послушай, мама, — раздраженно сказала Элис. — Мы уже раньше все это обсуждали. Ты же все знаешь. Я хочу, чтобы у Розы были оба родителя.

– Ты не считаешь, что это слишком высокая цена? Провести остаток твоей жизни с Джейком? После всего, через что он заставил тебя пройти?

– Если честно, мама, то он стал лучше. Я думаю, помогают сеансы психотерапии. Он очень серьезно к ним относится…

– Стал лучше? — Мать больше не могла сдерживаться. — Поверь мне, дорогая, люди типа него не становятся лучше. Гораздо лучший вариант для тебя — стать матерью-одиночкой. Это лучше как для Розы, так и для тебя самой. Просто разведись с ним.

– Мама! — воскликнула Элис. — Что ты говоришь?

– Только то, что хотела сказать уже давно, — теперь миссис Даффилд была в ярости. Она бушевала! — У тебя есть все основания для развода по причине неадекватного поведения. Джейк притащил тебя сюда из Нью-Йорка, дав понять, что жизнь с ним будет просто фантастической. И посмотри, что случилось на самом деле. Он превратил тебя в экологическую пленницу. Ты живешь в жуткой обстановке. Пять минут в твоем доме — и любой суд примет твою сторону. Это место…

— Напоминает место взрыва бомбы. Я знаю, — признала Элис. — Именно это сказал Хьюго.

Он вообще сказал все то, что сейчас говорила ты.

– Знаешь, дорогая, чем больше я слышу об этом Хьюго, тем он больше мне нравится. Спасение им медвежонка Розы было просто восхитительным. Героический поступок.

У Элис сжалось сердце при воспоминании об этом.

– Это не имеет значения и не относится к делу.

– Правда? Почему?

– Потому что у меня ничего не может быть с Хьюго. Я остаюсь с Джейком — и все. У меня есть ответственность перед Розой и…

– Но этот человек — сумасшедший, — перебила мать. — Ты сама говорила, что не представляешь, почему он на тебе женился. Не говори мне, что все вдруг изменилось.

Элис подумала, не поддерживает ли Хьюго случайно связи с ее матерью. Или они просто воспользовались услугами одного сценариста?

– Да, у нас не будет идеальной семьи, — согласилась она. — По крайней мере, вначале. Возможно, что никогда. Но в любом случае я не уверена, что заслужила наслаждение жизнью. Не после того, что я сделала.

– Но ты не можешь оставаться с сумасшедшим, который тебя не любит, просто чтобы себя наказать. Дорогая, где логика? И какую пользу это принесет Розе?

Элис сделала глубокий вдох. Она чувствовала себя усталой, она была вынуждена защищаться и злилась все больше и больше.

– Я знаю, что мы с Джейком никогда не будем соответствовать стандартам, установленным тобой и папой. Но я хочу, чтобы Роза наслаждалась защищенностью и счастьем, подобным тем, которые имела я.

Мать вздохнула.

— Ты все время это повторяешь. Но я думаю, что мне нужно тебе кое-что сказать.

— Что еще? — закричала Элис. Роза снова усилила громкость записанной на кассету колыбельной.

«Шалтай-Болтай сидел на стене…» — неслось из магнитофона.

— Стандарты, установленные твоим отцом и мною, не так высоки, как ты думаешь, — натянутым голосом сказать мать. — На самом деле мы чуть не развелись, когда ты была очень маленькой.

— Что?

— Я никогда тебе об этом не говорила и не думала, что придется. Но у меня тоже был роман. Тебе тогда было около трех лет.

«Шалтай-Болтай свалился во сне…»

— Но… — Элис сжала телефонную трубку так, словно это осталась единственная прочная вещь в шатающемся мире.

«Мама и папа… Роман…»

Это было невозможно. Элис сильно потрясла головой, словно пытаясь вытряхнуть из ушей слова матери.

— Твой отец очень переживал после того, как узнал. Он чувствовал себя оскорбленным. Это было ужасно. Снова сойтись было очень трудно и потребовало очень большей деликатности. Восстановить прежние отношения оказалось еще труднее.

Теперь на помощь Элис пришел ее быстрый ум юриста.

— Ну, вот видишь! — победно воскликнула она. — Ты восстановила отношения с папой. Значит, ты должна понимать, что происходит сейчас у нас с Джейком. Ты должна меня поддерживать, а не советовать развестись и не заявлять, какой великолепный Хьюго.

— Ты ошибаешься, — мягко сказала миссис Даффилд. — Именно потому, что мы снова сошлись с твоим отцом, я и советую тебе разойтись. Элис нахмурилась.

— Я не понимаю.

Мать колебалась.

— Мне пришлось очень много заниматься самокопанием, и в особенности потребовалась щедрость со стороны твоего отца. А нам обоим потребовалось взглянуть в лицо неприятной правде, чтобы все снова заработало. Это было нелегко. На самом деле это было очень трудно. Восстановление утраченного доверия почти невозможно. Но мы это сделали.

— И мы сделаем, — вставила Элис. — И Роза никогда не узнает, что что-то было не так. Как не знала я.

— Твой отец — очень особенный человек. А Джейк, по моему мнению, совсем не такой, по крайней мере, его нельзя назвать особенным в том смысле, в каком я говорю о твоем отце. Дорогая, я пытаюсь тебе сказать, что на самом деле сомневаюсь в возможности восстановления твоих семейных отношений после всего случившегося, даже при условии всех твоих добрых намерений. Для тебя будет гораздо лучше, если бы сбросишь эти узы.

«… Вся королевская рать не может Шалтая-Болтая собрать».

— Спасибо, мама, — сказала Элис. — Я благодарна тебе за поддержку. На самом деле. Спасибо огромное.

И Элис со злостью бросила трубку на рычаг.

Хьюго с несчастным видом слонялся по пустой детской Тео. Он часто оказывался там в эти дни. Он предполагал, что таким образом готовится к все приближающемуся времени, когда детская опустеет навсегда.

Выходя, он натолкнулся на пульт, активизирующий ходячего и говорящего пупса, и случайно его включил. «Эй! Давай играть!» — разнесся по комнате механический голос с американским акцентом и зловещим эхом отразился от стен. Хьюго подпрыгнул, затем нервно посмотрел на кучу ярких и безвкусных игрушек. На него глядели нарисованные глаза, рты улыбались искусственными улыбками, под разными, самыми невероятными углами торчали конечности. Все это показалось ему зловещим. Только Тео мог разобраться с этой кучей. Без него игрушки казались реквизитом из фильма ужасов.