Виктор Вагнер уже был на месте, как и один из аспирантов с факультета боевых магов, который нервно переминался с ноги на ногу и озирался вокруг с таким видом, словно под каждым кустом притаился голодный упырь. Рядом, сложив руки на переднике, тихонько стояла сама матушка Кромби. У ее ног ждал своего часа небольшой сундучок с лекарствами, бинтами и прочими средствами оказания помощи. Самого мастера Мая нигде не было видно, но слышался негромкий треск кустов где-то со стороны забора.

— Здравствуйте, — сказал Вальтер.

— И вам добрый день, студиозус фон Майнц, — кивнул ему декан.

В строгом черном камзоле, подтянутый и спокойный, он казался воплощением благородства, и юноша снова ощутил укол ревности. На такого мужчину любая женщина обратит внимание! Нет, он не может винить противника за то, что тот во всем лучше его самого! Но эта мысль принесла слабое утешение. Ведь счастья достойны не только самые лучшие — любой, даже последний неудачник и уродец хочет любить и быть любимым. И как решить, кто достойнее и кому нужнее встретить свое счастье? «У тебя есть все женщины и девушки университета, — подумал Вальтер, посматривая на соперника. — А может быть, и всего мира — только выбирай. А у меня — только Лилия. Оставь ее мне, пожалуйста! Что тебе стоит?»

Послышался треск кустов — на полянку выбрался преподаватель боевой магии.

— Периметр чист, — доложил он. — Я поставил круговую заглушку и кинул пару сигналок. Если кто-то крупнее кошки приблизится на известное расстояние, сработает защита и нас накроет куполом.

Декан кивнул, соглашаясь. Мастер Май заметил студентов.

— А, студиозусы явились! — сказал он. — И без опозданий на этот раз! Чтобы вы все так на занятия ходили… впрочем, к вам троим это не относится. Итак… — Он кивнул Владимиру Одоевски.

Княжич сделал знак друзьям оставаться на месте. И два секунданта отошли на пару шагов в сторонку. Быстро пошептались между собой, причем, судя по нескольким услышанным словам, разговор шел на русском языке, после чего повернулись к дуэлянтам.

— Итак, господа, — боевик снова повернулся к соперникам, — в соответствии с дуэльным кодексом мы здесь и сейчас предлагаем вам помириться. Придя сюда, вы оба не просто изъявили желание драться и не струсили, но и показали себя достойными людьми, которые держат слово и ценят честь. Среди молодых людей в наше время так редко можно встретить того, кто вообще хоть раз слышал это слово, не то чтобы понимал, что такое честь… И мы, я и мой юный коллега, признаем за вами право настаивать на своем. Но, поскольку мы все здесь знаем, что такое жизнь и умеем ее ценить, то повторяю: здесь и сейчас мы предлагаем вам помириться. И это не будет считаться проявлением слабости или трусости!

Соперники посмотрели друг на друга. Виктор Вагнер свысока — он был почти на полголовы выше своего ученика.

— Поскольку я в какой-то мере несу ответственность за жизнь и здоровье каждого из студиозусов, — промолвил он, — и не от меня исходила инициатива, то со своей стороны лично я не вижу причин не протянуть вам, граф фон Майнц, руку дружбы.

Его раскрытая ладонь протянулась вперед и…

— Нет.

Вальтер смотрел на эту ладонь так, словно она была выпачкана в крови его родной матери.

— Нет. — Он отступил на шаг.

— Ты с ума сошел? — шепнул ему Альфред. — Тебе же предлагают…

— Кто предлагает? — взвился юноша. — Он? После всего, что было?

— А что было?

— Молодой человек, — вступил в разговор мастер Май, — насколько я вас понимаю, вы решительно отказываетесь от примирения?

— Да, отказываюсь, — тряхнул головой Вальтер. — Поскольку между нами существуют непримиримые противоречия…

— Вы понимаете, студиозус фон Майнц, кому вы это говорите? Вам тут еще учиться целый год!

— И практику проходить, — вставил Альфред. — У него же!

— Наплевать. Есть кое-что важнее…

— Любовь? — подал голос декан. — Я вас так понимаю, юноша.

— Что вы понимаете? — сорвался тот. — Что вы вообще можете понимать? Вы — красивый, молодой, мужественный, умный и… и вообще! Вы — победитель по жизни! Все девчонки со всех факультетов ваши, стоит только поманить! А вы играете их чувствами, меняя девушек как перчатки! Сегодня одна, завтра другая, потом третья… Вы разбиваете им сердца и идете дальше, упиваясь своими победами. Что вами движет? Поиски той единственной и неповторимой, которая сможет оценить вашу тонкую чувствительную натуру?

— Уже.

Одно короткое слово, но Вальтер словно налетел на стену.

— Что? — переспросил он.

— Уже, — повторил декан. — Я уже нашел ту единственную и неповторимую и должен сказать…

Он не успел ничего добавить. С криком ярости Вальтер схватился за свой меч и бросился на соперника.

Мастер Май метнулся ему наперерез, но Виктор успел раньше. Декан просто встал перед своим учеником. Одно неуловимо быстрое и легкое движение руки, быстрая вспышка, словно искорка, — и вот уже Вальтер летит в одну сторону, а его меч — в другую.

Юноша упал на кучу прелой листвы, оставшейся тут чуть ли не с позапрошлого года. Весь перепачкавшись в земле и листьях, он тут же вскочил, готовый продолжать бой, но на нем уже с двух сторон повисли Альфред и Владимир Одоевски, удерживая и не давая сделать и шагу. Вальтер глухо вскрикнул, пытаясь стряхнуть друзей с себя. Боевик подошел к нему вплотную:

— Плохо. Очень плохо, студиозус фон Майнц! Я считал вас достойным юношей, умеющим держать себя в руках и трезво оценивать ситуацию, а вы…

— Нет, — неожиданно вмешался Виктор Вагнер. — Простите, коллега, но тут есть и часть моей вины. Я готов признать, что кое-что в моем поведении послужило причиной этой вспышки. И, если мой юный противник и вы лично, как специалист по дуэлям, согласны, я готов продолжить…

— Ага! — вскрикнул Вальтер, рванувшись из рук друзей.

— …продолжить, но исключительно ради того, чтобы вы были удовлетворены, мой юный друг, — сверху вниз посмотрел на него декан.

— Я вам не друг! — запальчиво ответил юноша. — Вы… с Лилией…

— Нет, — перебил его Виктор Вагнер. — Вы можете обвинять меня в чем угодно: что я готовлю заговор с целью покушения на короля, что я тайком граблю прохожих на больших дорогах, что я оскверняю храмы или еще в чем-то ужасном. Даже в том, что я хочу убить родного отца и стать ректором Университета некромагии. Я многое готов признать, со многим согласиться, но это… Клянусь, что никогда и ни при каких обстоятельствах я не спал с этой девушкой и даже не думал об этом. Лилия Зябликова… вы не представляете, что она такое для меня.

Вальтер глухо застонал, услышав в словах соперника что-то свое. Державшие друга Альфред и Владимир Одоевски почувствовали, как расслабились его плечи.

— А вы не представляете, что Лилия Зябликова значит для меня, — пробормотал он.