Начался отлив, и пристань медленно покачивалась в такт волнам, отступающим в море.

Лен Леви топтался на месте около Джоан. Китти видела, что он не знает, куда девать руки; он сунул их в карманы куртки, но они постоянно вылезали оттуда. Довольно привлекательный, хотя Джоан, похоже, этого не замечала – мыслями она была где-то далеко. И хорошо, подумала Китти. Ее не очаровала вся эта энергия.

С верхушки дерева в бухте взлетела скопа, и ее крылья были похожи на туго натянутый парус. Взгляд Реджа Полинга проследил за птицей, затем скользнул по компании, ненадолго задержавшись на Дикки, который что-то показывал Эвелин. Китти почувствовала в нем пытливый, аналитический ум, который не переставал сортировать и классифицировать даже при взгляде на темно-синий рукав шетлендского свитера Дикки. Ей было интересно, что он обо всем этом думает и узнает ли она об этом когда-нибудь.

И сам факт, голый факт, что чернокожий стоит здесь, слушает беседу, что-то говорит сам, одновременно пугал и успокаивал ее. Так это выглядело. И не более того.

– Мистер Полинг, – окликнула его Китти. – Идите к нам, присоединяйтесь к разговору.

Редж повернулся. Она похлопала ладонью по скамье рядом с собой.

– Мосс говорит, вы знакомы с Лоуэллами, – сказала Китти Реджу. – Как вы познакомились?

Возможно, его мать работала у Лоуэллов, подумала она.

– Редж закончил Гарвард, Лоуэлл-Хаус, мама, – объяснил Мосс, не открывая глаз.

– Ну, тогда все понятно, – ничуть не смутившись, сказала Китти. Должно быть, один из «проектов» Джолли Лоуэлл. – Что вы там изучали?

– Английскую литературу, – ответил Редж.

Китти улыбнулась ему. Ей нравилось, как он неподвижно сидит рядом, как наклоняется к ней, слушая ее. Ей нравился этот аккуратный человек.

– Погода скоро наладится, – объявил Огден, выходя из лодочного сарая с двумя фонарями в руках; за ним шел Роджер Пратт. Китти повернулась в ту сторону, куда указывала его рука. В дальнем конце пролива плотная пелена тумана раздвинулась, открывая невозможно яркое голубое небо и кусок освещенного солнцем Виналхейвена.

– Похоже на то, – улыбнулась она.

– Диккенс или Троллоп? – спросил Роджер Пратт Реджа.

– Прошу прощения?

– Вы изучали английскую литературу. Кого вы предпочитаете, – повторил Пратт, но уже медленнее, – Диккенса или Троллопа?

Редж повернулся и внимательно посмотрел на него.

– Энтони Троллоп, – подсказал Роджер.

– Да, я знаю, кто такой Троллоп, – улыбнулся Редж.

– Я всем задаю этот вопрос… – Роджер поставил керосиновую лампу на стол рядом с Китти.

– А в чем разница? – спросил Редж.

– То есть?

– В чем разница между ними?

На лице пожилого мужчины промелькнуло что-то вроде беспокойства.

– Разница? – переспросил он. – Огромная. Одного волнуют системы, другого – люди. В конечном итоге все писатели делятся на эти две группы.

– Разве? – спросил Редж.

Мосс ухмыльнулся.

– Редж писатель, – объяснил он, открывая глаза.

– В данный момент литературный редактор, – уточнил Редж. – Но последние три года был внештатным корреспондентом в Европе.

– И как, по вашему мнению, сработали деньги, выделенные в рамках плана Маршалла? – Огден вынес на причал еще три лампы и поставил их вдоль поручней через равные промежутки.

– В Германии? Или в Италии?

– В Германии.

Редж принялся описывать благополучие, которое он наблюдал в течение нескольких последних лет, а Огден слушал, явно довольный.

– Именно об этом я говорил… и это видел Маршалл в сорок шестом. Деньги, люди и технологии спасли Европу. Вы расставляете хороших людей, а хорошие люди – это хороший бизнес, вне зависимости от того, откуда они пришли. Это сработало в Европе, и это работает здесь. Хорошие люди. Хорошие идеи. Деньги на их внедрение.

– Согласен, – кивнул Роджер Пратт.

– В таком случае почему не было плана Маршалла для негров? – тихо спросил Редж.

Мосс выпрямился и посмотрел на Реджа.

– Для негров? – Огден сложил руки на груди. Он был явно озадачен. – Негры – американцы, а не разоренное войной государство. Здесь не нужно никаких специальных мер; это было бы унизительно. Америка развивается, и негры – вместе со всеми – пожинают плоды этого развития.

– А разве негры не пострадали от войны? Разве мы не разоренная войной страна?

Роджер Пратт был шокирован.

– Мне кажется, война всем нам пошла на пользу. Конечно, – поправил себя он, – я не говорю о тех несчастных, кто потерял близких, но в целом конец сороковых – это сплошное развитие.

– Думаю, Редж говорит о гражданской войне, – поспешно вставил Мосс. – Ты ведь работаешь над какой-то теорией, да? Что-то для «Виллидж войс»?

Название журнала ничего не говорило старшему поколению, но опасность миновала. Мосс поймал стрелу, удержал и направил в сторону от цели; между ним и Реджем словно протянулась невидимая нить.

– Совершенно верно, – бесстрастно сказал Редж и улыбнулся Моссу, словно говоря: Видишь? Все то же самое.

Но Огден покачал головой, все еще под впечатлением от рассказа Реджа о Европе.

– Это способ обеспечить мир.

– Деньги? – Редж покачал головой. – Одних денег недостаточно.

– Действия могут быть правильными и неправильными, – возразил Огден. – Французский Индокитай в конечном итоге это докажет. Вот увидишь, Пратт.

– Там все гораздо сложнее. – Роджер покачал головой. – Нужна конечная цель. Необходимо дать людям инструменты, чтобы они чего-то добились.

– Кстати, Леви, огласите те цифры, о которых вы мне говорили.

– Какие именно, сэр?

– О том, как мы упускаем… – Огден посмотрел на Роджера, – рынок.

Лен вынул руки из карманов и выпрямился.

– Ради бога, Огден, – запротестовала Китти. – Сегодня суббота.

– Расскажите Дикки, – сказал Огден, жестом подзывая Дикки, – что вы говорили у меня в кабинете насчет развития.

– Развития? – Дикки протиснулся через калитку.

– Лен считает, что мы могли бы немного расширить свою деятельность. Консультировать относительно инвестиций не только компании, но и их работников.

Лен кивнул Дикки.

– Распространив деятельность «Милтон Хиггинсон» на остальную страну, вы выйдете далеко за пределы Уолл-стрит… покажете, что финансовый центр не обязательно должен находиться в одном месте… и выгоду получат все.

Роджер Пратт с сомнением покачал головой.