сходится! Благодаря крови и магии в ней между вами образовалась связь. И теперь каждый раз, когда ты, Слава, испытываешь страх, стресс, гнев или нечто такое, что заставляет выбрасывать в твою кровь адреналин, Нина будет видеть будущее, связанное с этим моментом.

— Мрак, — протягивает Нина. — Просто прекрасно!

— И не говори, — соглашаюсь я.

— Нет, серьёзно, даже по нашей сумасшедшей шкале это одиннадцать из десяти!

— Жаль, что это едва ли может сыграть нам на руку, скажем, в войне против оборотней, — со вздохом сообщает Марк.

Слева от меня вилка со звоном падает в тарелку. Лия. Хорошо, что кроме меня этого никто не замечает.

— Я тут недавно понял, что наша «война», — Ваня и правда делает кавычки! Лия рядом со мной ёрзает на месте. Кажется, это её заинтересовало. — Не совсем война, а нечто вроде игры.

— Игры? — переспрашивает Бен. — Какой? Русская рулетка?

— Очень смешно. Я имею в виду игру с ненулевой суммой.

— То есть, все выиграют? — спрашивает Лия.

Её вопрос повисает в короткой паузе. К сожалению, я не настолько умна, чтобы понимать, о чём они говорят. К счастью, мой недоумевающий взгляд — не единственный мечущийся между Ваней и Лией в ожидании пояснений.

— Нет, — Ваня качает головой. — Все заведомо обречены на проигрыш.

Лия согласно кивает. Они с Ваней поняли друг друга, позабыв, что кроме них самих за столом ещё как минимум пол десятка не таких уж и образованных умов.

— Вы говорите о том, что в этой войне нам не победить? — уточняет Бен.

— Скорее всего, — отвечает Лия.

— Скорее всего? — повторяет Бен, хмыкая. — Нельзя быть немножко беременной! Как насчёт того, чтобы вам, умникам, собраться вместе и хорошенько подумать, как превратить это «скорее всего» в «надрать задницу врагам», пока остальные, рискуя своими жизнями, спасают тех, кто оказывается под угрозой?

Бен почти переходит на крик. Чтобы его успокоить, я привстаю с места.

— Андрей, — тихо, но твёрдо произношу я. — Что с тобой не так?

Бен бросает на меня затуманенный яростью, взгляд. Но уже спустя секунду словно понимает, кто именно говорит с ним, и его лицо расслабляется.

— Ничего. — Бен резко встаёт из-за стола, отодвигая стул назад со скрипом. — Ещё раз с днём рождения. Продолжайте праздновать, а я пока, с вашего позволения, пойду и спасу пару жизней, за которых мне потом никто не даст медали. Потому что это моя работа. Ведь хоть кто-то в этом чёртовом помещении должен делать свою работу, верно?

Бен пулей вылетает из комнаты, по пути окончательно снося свой стул и роняя его на пол. Ваня и ещё некоторые за столом глядят на меня, ожидая, что я смогу дать объяснение поведению Бена, но мне нечего им предложить. Вместо этого я лишь бросаю: «Сейчас разберусь» и ухожу вслед за Беном.

Ведь всё это явно не просто так.

Не нужно ни гадать, ни спрашивать у прохожих. Здесь, как и в настоящем до этого, как и в любой другой вселенной и другом мире Бен предпочитает один универсальный способ расслабиться и выпустить пар. Я иду в тренировочный зал, и, что было очевидно, попадаю в десятку. Бен там, но он не вымещает свой приступ злости на инвентаре, а просто ходит кругами по периметру, запустив пальцы в волосы.

— Бен? — зову я.

Он не удивлён моему приходу, поэтому даже не останавливается или не вздрагивает от неожиданности.

— Прости, — произносит он. — Не хотел испортить праздник.

— Ты ничего не испортил. Он был паршивым с самого начала. Лучше скажи, какая муха тебя укусила?

Бен шумно выдыхает. Когда он на пятках разворачивается и оказывается лицом ко мне, я вижу застывшие слёзы в его покрасневших глазах.

— Это должен был быть я, — сообщает он.

— О чём ты?

— Я должен был умереть.

Я прикусываю нижнюю губу.

— Знаю, — говорю тихо. — Нина же видела, как ты умер.

— Меня сбил твой крик, — честно отвечает Бен. — Я ведь знал, как работают эти мешочки. Пока мы добирались к вам, один из оборотней кинул его в нас, но я успел выстрелить в мешочек, пока тот был в воздухе, и он взорвался, не успевая сдетонировать и превратиться во что-то большее, чем в безобидный стальной дождь. — Бен прикрывает глаза. — Я знал и понимал, что двух решений быть не может, иначе ранит нас всех, ведь у мешочка достаточный радиус взрыва. Даже бросившихся в стороны Кали и Марселя задело бы.

— Бен…

— Я подумал, что вот он — мой шанс наконец хоть что-то исправить. Ведь мы стали заложниками всего, что происходит. Всё, что мы делаем — это миримся с изменениями, потому что любая наша попытка хоть что-то изменить приводит к новым проблемам. — Бен вздыхает. Открывает глаза. — Дед попал в больницу. Они с друзьями решили вспомнить молодость… Старая гвардия, чёрт бы их побрал! Собрались вчетвером, вооружились и пошли искать оборотней. К сожалению, нашли.

— Я не знала…

— Я никому не говорил, даже Марку. Думал, что ерунда — обойдётся, но… — Бен горько смеётся. — Я не силён в медицинский терминах, но, как мне кажется, нечто, связанное с кровоизлиянием в сердце, как бы оно ни называлось, точно является чем-то серьёзным.

— Ох, Бен.

— В тот момент, когда перед нами упал взрывной мешочек, знаешь, всё вокруг словно замерло, давая мне время. Я вспомнил деда и понял, что если он снова погибнет на моих глазах, я… И мне… Мне казалось это лучшим из возможных вариантов избавить себя от боли, которую, я точно знал, второй раз мне не пережить, но ты выкрикнула моё имя, и я отвлёкся. Буквально на секунду, но этого хватило, чтобы время возобновило свой ход, а Марья приняла мою эстафету.

— Хочешь обвинить меня в её смерти? — спрашиваю я. — Тогда тебе придётся встать в очередь, потому что…

— Два дня назад деду стало лучше, — словно не услышав, перебивает Бен. — Ему сделали операцию, и сейчас он идёт на поправку, и… Говорить так, должно быть, будет чертовски неправильно с моей стороны, но я рад, что остался жив.

— Что ж, у нас наконец появилось хоть что-то общее, — говорю я. — Я тоже рада, что мне не пришлось тебя хоронить.

Я выпала из жизни на долгие пять дней, когда потеряла Марью, которую, к сожалению, так и не успела узнать достаточно хорошо. Если бы на её месте был Бен…

Одна мысль вызывает дикий страх.

Бен поджимает губы и отводит глаза на стену слева от себя. Я знаю, что он не сделает сейчас никакого первого шага; однажды в прошлом, в веке, в котором нас