– Посоветовать? Само собой. Не будь эгоистом, выясняй, что ей нравится, и, ради бога, не глазей на нее так, будто ей всю ночь предстоит высасывать из тебя душу через рот. Будто ты женщин в глаза не видел.

Уэс запихивает резинку в карман, надеясь, что ее никто не успел заметить. Хоть он и представляет довольно отчетливо, что случилось бы, если бы Ивлин не помешала им с Маргарет, сам факт наличия этой штучки вызывает в нем целую мешанину чувств, среди которых преобладает самонадеянность. И страх. Пожалуй, в основном страх.

– Вообще-то, это был сарказм. Господи. А можно больше об этом не говорить? Пожалуйста! В идеале больше никогда?

– Когда-нибудь ты меня еще поблагодаришь. А теперь идем, пока Кристина не спугнула Маргарет.

Они берут напитки, начинают пробираться через толпу, и кто-то толкает их. Пиво для Маргарет выплескивается ему на руки, он медленно и раздраженно выпускает воздух сквозь зубы.

– Уинтерс.

От этого зловещего голоса у него все вздрагивает внутри. Джейме Харрингтон стоит на расстоянии вытянутой руки, слегка покачиваясь, с раскрасневшимся от выпитого и холода лицом. Ненависть горит в сердце Уэса ровным пламенем, но вид синяков на лице Джейме помогает отозваться жизнерадостным тоном:

– Харрингтон. Как всегда, приятно повидаться.

Мад останавливается рядом с ним, проводит жестким, как грабли, взглядом по лицу Джейме.

– Кто это?

Джейме открывает рот, вероятно, чтобы брякнуть что-нибудь едкое и бессмысленное, но смотрит на Мад, и у него отвисает челюсть. Он стреляет взглядом то в Уэса, то в нее, и никак не может осмыслить или их сходство, или внешность Мад. Уэс хорошо усвоил урок, но господи, чего бы он не отдал за возможность еще раз врезать ему! Этому мерзавцу хватает наглости пялиться на его сестру!

– Это Джейме Харрингтон, – говорит Уэс. – А это моя сестра Маделин.

– Сестра? – эхом повторяет Джейме.

– А, да, знакомое имя, – улыбка Мад слаще всех, какие за всю жизнь видел на ее лице Уэс. Он ошеломленно замирает. – Мне нравится твоя куртка. Дорогой бренд.

– А-а, – Джейме оглядывает себя в явном замешательстве. – Спасибо…

Прежде чем он успевает договорить, Мад выплескивает на его куртку все содержимое своего стакана. Проходя мимо, она прихватывает его за плечо.

– Упс!

Джейме чертыхается, а Уэс колеблется, пораженный и нерешительный, между страхом и удовольствием. Но не успевает оправиться и улизнуть, как Джейме хватает его за воротник и тащит к себе. Уэс чувствует запах пивного перегара у него изо рта и запах виски, подсыхающего на куртке.

– Аннетт больше не разговаривает со мной. Я знаю, это из-за тебя.

– А может, и не стоит принимать это близко к сердцу. Чтобы не выставлять себя на посмешище. – Уэс видит, как ярость вспыхивает в глазах Джейме: он узнает собственные слова. – Это я уже проходил и выяснил, что женщины лучше относятся к тем, кто признает за ними право самим принимать решения.

Джейме скалит зубы.

– Сотри с лица это самодовольство. У тебя на все готов план и шутка, да? Но мне надоело с тобой шутить, Уинтерс. Лучше бы тебе надеяться на то, что ты не попадешься мне на охоте один, потому что в этом случае я прикажу своей собаке разорвать тебя, как вредную тварь, – ведь это ты и есть.

Уэсу хочется рассмеяться, но все ответы вылетают у него из головы, когда он встречается с Джейме глазами. Такого пронизывающего, одержимого страстью взгляда он прежде у Джейме не видел. Это не просто досада, не просто ненависть. А отчаяние в чистом виде.

Он и не думает шутить.

Джейме отпускает его воротник, но продолжает впиваться в него глазами. Встревоженный Уэс делает назад шаг, другой, потом поворачивается и спешит к столику. Ему досадно, что Джейме вывел его из себя, но он не может отрицать, что это скорее дурное предвестие, чем угроза. В маминых преданиях богиня войны всегда являлась людям перед самой битвой, осыпая предвестиями смерти наиболее неудачливых из них. И вот теперь она как будто предсказала устами Джейме его страшную судьбу. Уэсу представляется, как его волочат по земле, словно не успевшую убежать лань.

Он садится рядом с Маргарет и протягивает руку по спинке ее стула. И она сразу пригвождает его к месту своим не в меру проницательным взглядом.

– Все хорошо?

– Ага, – он одним махом опустошает свой стакан. – Просто замечательно.

– А кое-кто готов потанцевать, – нараспев произносит Кристина.

– Я – определенно да, – отзывается Мад.

– Так идем.

Кристина утаскивает ее в толпу, которая достигает почти предельного исступления, когда группа начинает играть залихватскую, головокружительно быструю композицию. Уэс смотрит, как они крутятся и вертятся, пораженный тем, как иначе выглядят его сестры в этом свете. Беззаботные, словно городские подростки, ускользающие каждые выходные в какой-нибудь кабачок. Словно им и не грозит разорение.

Ради них завтра надо победить.

Когда он снова поворачивается к Маргарет, она все еще смотрит на него. Он вздыхает. От нее таиться бессмысленно.

– Я опять столкнулся с Харрингтоном. Он был очень рад видеть меня.

– Нисколько не сомневаюсь.

– Сказал, что если завтра застукает меня одного, то убьет.

– Я не дам ему ни единого шанса. – Маргарет прижимает колено к его ноге, которая, как он замечает только теперь, подскакивает со скоростью, с какой могла бы пройти милю в минуту. – Я пообещала Мад защищать тебя ценой собственной жизни. И намерена сдержать обещание.

– Что бы я делал без тебя? – Он вращает в стакане остатки своего напитка. Льдинки звенят, звук получается натянутый, как его нервы. – Знаешь, до сих пор мне всегда было легко говорить, что мне хватит смелости участвовать в охоте. А теперь взгляни на меня: боюсь Джейме, боюсь самого себя. Вдруг я вообще не сумею себя заставить?

– О чем ты?

– Без силы и власти нельзя сделать то, что мне необходимо. Но если я убью эту тварь, чем я лучше остальных алхимиков этой страны? Если готов пожертвовать своими корнями, если согласен играть по правилам их игры…

– И все же ты не такой, как они. Да, ты играешь в их игры, с этим не поспоришь. Но уже в тот момент, как ты записался участвовать в охоте, ты нарушил их правила. И если мы победим, ты продвинешься по пути к тому, чтобы до неузнаваемости изменить саму игру.

Что означала бы победа для парнишки-сумиста из Пятого Околотка и девчонки-ю’адир из провинции? Ничего и вместе с тем все. По крайней мере, на одну ночь и в одном захолустном городке она заставила бы Новый Альбион пересмотреть привычные представления о героях.