А как кидать, если она на руку намоталась! Попыталась, да неудачно – сдернула я ее в сторону Олега. Печать обратно на шею ему полетела. Стоит он, как вкопанный, шелохнуться не может! Вот-вот смертная петля вновь ему шею прорежет…

– Так не сон это был! – охнула Ефирта. – Олег, хватай свой конец петли! Не убоись!!

Видно на автомате – схватил. Получилось!

– Заводите над головой Верфавии, – руководила Ефирта. – Поспешай, Дарья! Вот так… По команде «давай» отпускайте разом свои концы… Давай!!

Печать вед речных резинкой стянула их. В полете обмоталась вокруг головы злодейки.

Запеленала ей глаза. В них уже разгорелся жгучий лунный огонь. Да только жар его не смог пробиться сквозь «печать» и стал выжигать тело самой ведьмы. Она вспыхнула, как смрадный факел. Задние лапы Мряны тоже попали под огонь: «Мря-на-мя», – повернув голову, прощаясь, прохрипела кошка.

Из последних сил она подтянулась передними и прыгнула в черную топь Гулы. Мряна и Верфавия были соединены особой магией, поэтому кошка потащила за собой и Ремен, и сгорающую в пепел хозяйку.

– Правильно говорят, нет ничего жгучей, чем черная злоба. Сама себя спалила… Своей же лунной магией, – плакала Ефирта. Вот только слезы ее уже не были зелеными. Горькие, человеческие, они оставляли мокрые потеки на несчастном старушечьем лице. – Прожила свою жизнь, не прожив ее. И ради кого! Пора и мне в Уван, – Ефирта задумчиво смотрела на черную зыбучую топь Гулы. – Мряне и то надоело злодействовать… Уходя в Уван, просила ее простить. А вам поспешать надо на праздник и свадьбу к Ярече. Вы передайте ей, мне очень-очень жаль…

– На свадьбу к Мишель? – встрепенулась я.

– Да, теперь Яреча себя так называет. В ведный день речных духов они с Севастьяном свадьбу сыграли, и счастье их теперь Верфавии не разбить. То, что должно было сбыться, – сбылось… Даже то, что сейчас здесь у Гулы произошло…

– Двадцать первый? Не может быть! Открытие ресторана?

– И это тоже. Поспешайте, а то самые вкусные яства гости без вас съедят. Да, Аде обратно в собаку пора. Когда ваши глаза взглядом встретятся, она и обернется.

– Что?! – переспросил Олег.

– Ну как же, я Дашу похитила. Трое суток почти над домом ее крутила. Знала, что иначе Яреча меня опередить может, ведь ей Тул помогал. А так ты вроде дом и не покидала – Ада в твоем обличье место твое заняла. Нет, не подумай чего, я строго наказала, чтобы она к мужу твоему не приставала и его ласки не принимала, мол, не здоровится, и все.

– Что?! – возмутилась я.

– Не серчай, Дарьюшка, – взмолилась Ефирта. – Мне приходилось и тебя крутить, и за ней приглядывать. Девка только один раз сорвалась, но не под мужа твоего, нет! Во время прогулки с Семеном и детьми приглянулся ей кобель молоденький. Из дворовых, но ладный такой, рослый. А у неё, как на грех, течка началась. Вот ночью она одежу скинула и прямо через забор перескочила. К нему на свидание помчалась. Уж как-то, но сговорились они на пустыре встретиться. Чуть все не запалила. Пьяный какой-то увидел, как голая девица к вам в сад обратно скакнула. Ему потом собутыльники не поверили, перебрал, мол. А еще Ада на вашу с Семеном супружескую постель блох от кобелька притащила. Хи-хи-хи, охушки-вздохушки, – вспомнив, развеселилась Ефирта. – Ужом крутился, не понял, что собачьи блохи его одолели.

У меня не было слов от возмущения! Я ей помогала, пожалела, чуть не погибла от нечестивого колдовства!

– Знаю, виновата перед тобой, – опередила Ефирта. – Позволь на вопрос твой незаданный ответить. Знаю, Дашенька, что это не раз тебя печалило. Не сбудется пророчество речных вед – детки твои не помрут. Живехоньки будут! Вам с мужем в радость. И внуков вы своих понянчите, и правнуков увидите. Не обманываю, верь. Обмануть могла ведьма, в которую меня дочь превратила, а теперь мои глаза свободны, видят ясно. Торопитесь, Яреча ждет. Даша, надо куклу бросить в прорубь речных духов. В ней часть души, той, моей еще невинной Верфавии. Когда жрицы начнут ворожить на празднике у Яречи, они навсегда ее упокоют. И еще проследи: как я утону, ты должна закрыть Гулы. Внутрь руку-ключ не опускай, даже близко не подноси! Вдруг еще кто прицепится. Дотронься до второй каменной половины и мысленно представь, что ею как крышкой Гулы закрываешь. Как представишь яйцо каменное целым, так дверь в Уван захлопнется. Прощайте…

Ефирта шумно вздохнула. Обернулась посмотреть на пещеру, где столько лет сидела в заточении. Затем решилась и взялась за край каменного яйца…

– Ты желание обещала исполнить, – спонтанно вырвалось у меня. – Избавь от наложенной способности руки-ключа!

– Ох, девонька, – задумчиво ответила Ефирта. – У тебя очень сильная ворожба получается. Мне не по зубам. Тем более, что тебя специально ею наградили. Не спрашивай кто – сила высшая, вне моего разумения. Не я на тебя наложила способность твою, не мне и снимать. Но вот что посоветовать могу. Раз в воде это произошло, так и обратись к матушке реке. Так и скажи: «Матушка река, возьми, что дала. Не хочу я дверь смерти сторожить, у ворот ее тужить». Можешь и сама текст придумать, только обязательно простой. И говори с рекой уважительно. Да, вот еще что. Выходите в колодец. Ты, Дашенька, крикни: «Да-ра-да». Он больше женщин слушается. Как ветер вас поднимет, сразу вылезайте. Не балуйтесь! Птицами не летайте. А то силы его кончатся и долго на дне придется сидеть. Колодец ведь силы свои от земли черпает. Пока зарядится… Поняли? Ну все, не поминайте лихом…

В этот момент боковым зрением я заметила странное мельтешение – всполохи зеленого света. Они сочились прямо из стены, из большого резко очерченного рисунка. Ефирта проследила за моим взглядом, вздрогнула. Пребывая в сильном волнении, с трудом подошла поближе к зеленому явлению. Бухнувшись на колени и заламывая руки, сдавленно закричала:

– Куа!! Приди! Освети своим сиянием мою судьбу.

Из зеленой дымки начала формироваться полуженская фигура…

Фигура казалась полуженской из-за полуптичьего лица, да на руках виднелись длинные всполохи перьев, а сзади – пышный развевающийся хвост. Она была и человеком и птицей, материальной, но при этом какой-то непонятной энергией.

– Куа? Куа?! – призывала, молила ее Ефирта. – Смилуйся, перенеси меня хоть на денек в Гулы. Туда, когда счастлива была с доченьками моими, маленькими близняшками. Неужели не выстрадала я?! Неужели не сможет душа моя хоть на время покой обрести?

– Не проси меня, проси ее… – словно колокольчики бархатно зазвенели в пещере.

Дух небесной женщины Куа посмотрела на меня. Потом на куклу Лану, торчащую из кармана моего халата.

В голове, как воспоминания, всплыли слова матушки веды: «Если в двадцать первый ведный день засмотришься в черное зеркало, то в нем и останешься. Но если найдешь в себе свет добра, то он тебе путь к разумению откроет». Сбылось пророчество? Темное зеркало – душа Верфавии, это точно! Я чуть не погибла. А теперь мой долг отдать куклу той, кому она и предназначалась? Неужели это и значит замкнуть круг? Значит, потом у нас все будет хорошо…