— Выходит, гомоиды — не выдумка… ну и дела… — Виттенгер поцокал языком.

— Выходит, что так.

— И тот гомоид…, как ты его назвал?..

— Антрес, — подсказал я, — таково его настоящее имя. Но документы у него были обычные, человеческие — на имя Юджина Шварца.

— Да, Антрес… Он убил и Франкенберга и жену Перка?

— Он сам так сказал.

— Но зачем?! — изумился Виттенгер. Ну ни дать — ни взять — невинный младенец, впервые услышавший об убийствах.

— Он сказал, что их, гомоидов, готовят для какого-то эксперимента. Франкенберг создал четверых — один погиб, один уже при смерти. Антрес был третьим и, как он считал, последним. Антрес решил сам устроить собственную судьбу. Для этого ему нужно было уничтожить всех, кто так или иначе знаком с проектом «Гномы».

— Но Перка убил не он, а жена…

— Я говорил об этом с самого начала. Видимо, Перк отказался от участия в эксперименте. Но это так — догадки…

— А какова роль Абметова? — спросил Виттенгер.

— Вот как раз это и предстоит нам узнать, и вы должны мне помочь.

— Чем именно я могу вам помочь?

Я изложил Виттенгеру свой план поимки Абметова. О том, что письмо Абметову будет идти от Берха, я не сказал. Инспектор засомневался:

— А он клюнет?

— Не знаю, — честно ответил я, — чистейшая авантюра. Абметову, во-первых, нужна информация с Плерома, во-вторых — четвертый гомоид. Только этими двумя вещами его можно заманить. Если гомоид уже в его руках, Абметов поймет, что кто-то готовит для него ловушку. А информация — вещь такая… — ее никогда много не бывает. Плюс ко всему, мы знаем от кого он ее ждет. А гомоида он ни от кого не ждет — это очевидно.

— Нет, не очевидно, — быстро возразил Виттенгер.

— Это еще почему?

— Мы только вчера закончили расшифровку фрагмента переписки Абметова и Эммы Перк…

— И вы мне только сейчас говорите о том, что у вас был текст их переписки?! Ничего себе — сотрудничество! — возмутился я.

— Не кипятись. Только вчера, после расшифровки, стало ясно, что текст является письмом Эммы Перк Абметову. Эмма Перк послала его за день до гибели. Зашифрованный текст нашли случайно на Накопителе Фаона. Даже не текст, а так — обрывки.

— И что в них?

— Она отказывается сообщить Абметову о неком «четвертом». Пишет, что если Абметов к нему подберется, то она тут же расскажет о «четвертом» некоему Ф. И. Сам понимаешь, кто это.

— То есть расскажет мне.

— Ну да… И еще любопытная приписка: мол она расскажет, но «вероятно, Ф.И. скоро сам догадается». Соображаешь?

Меня осенило:

— Четвертый гомоид находится среди тех, кого я знаю!

— Именно! — подтвердил Виттенгер.

— Тогда тем более нельзя заманивать его гомоидом! Предложение гомоида он свяжет со мной и, разумеется, не поверит, что я вдруг ни с того ни с сего решил оказать ему дружескую услугу. Предложение информации с Плерома — другое дело — тут я никаким боком не замешан.

Виттенгер возразил:

— Но он же разговаривал с Берхом на ТКЛ3504. Берх работает на Отдел, ты — тоже.

— Берх не сказал ему, что летит на Плером.

Я полагал, что Номуре не было никакого резона выдавать Берха — ведь он не знал, какое дело тому поручено.

— В конце концов, мы ничем не рискуем. Если Абметов знает про Берха, то подложное послание ничего ни прибавит, ни убавит. Если не знает, то приедет на терминал хотя бы из любопытства — или пошлет кого-нибудь. Так или иначе — билеты я зарезервировал. В новостях сказали, что неисправности на Канале уже устранены. Послезавтра вылетаем.

— А от меня-то что требуется? — с ленцой в голосе полюбопытствовал Виттенгер.

— Арестовать человека на территории терминала не так-то просто. Вы же можете запастись какой-нибудь подходящей бумажкой. К тому же, у меня нет разрешения носить оружие внутри терминалов — там с этим делом строго. И наконец, вы гораздо опытнее меня по части проведении подобных операций, — снова польстил я ему. Мне очень не хотелось, чтобы он отказался.

Виттенгер тяжело вздохнул:

— Черт меня дернул с вами связаться…

— Неужели раскаиваетесь? — и я демонстративно почесал плечо в том месте, где полицейские носят знаки отличия. Смысл моего жеста дошел до полковника мгновенно.

— Понял, понял, можете не продолжать, — сухо сказал он, — ладно, послезавтра, так послезавтра.

На терминале ТКЛ3504 я не был ни разу, но я исходил из того, что все терминалы этой серии похожи друг на друга как две капли воды. Виттенгер был настроен более скептично. По своим каналам он раздобыл схему терминала. Ее переслали ему, когда мы уже готовились миновать терминал Фаона. Благополучно пройдя ТК-Фаон, мы взглянули на схему и обнаружили (причем, далеко не сразу), что по чистейшему недоразумению Виттенгеру прислали схему терминала ТКЛ3501, а не ТКЛ3504. Поэтому, ничего нового она нам не дала. Забегая вперед, скажу, что по-настоящему она и не понадобилась.

Пока мы добирались до цели, у нас было достаточно времени, чтобы в деталях разработать весь план операции, но сколько бы мы ни думали, план, все равно, сводился всего к двум простым вещам. Первое: Виттенгер, вооружившись визором, должен бродить по станции и следить за всеми, кто там находится. Я же буду сидеть в зала ожидания и через визор наблюдать за теми, за кем наблюдает Виттенгер. Второе: если Виттенгер, а, следовательно, и я, заметит Абметова или любого другого подозрительного типа (что именно считать подозрительным мы не оговаривали), то дальше действовать по обстановке. И последнее: несмотря на все возражения инспектора, вернее, теперь уже старшего инспектора Виттенгера, командовать всей операцией я поручил себе.

Мы прибыли на ТКЛ3504 за четыре часа до назначенного срока, то есть в восемь вечера двадцать седьмого сентября. Эти четыре часа мы планировали потратить на ознакомление с устройством терминала, но все вышло гораздо быстрее по той простой причине, что за исключением зала ожидания и двух прилегающих к нему тоннелей — загрузочному и разгрузочному — нас никуда не пустили. Вооружившись схемой, мы обошли пассажирские тоннели и вернулись в зал ожидания, теша себя надеждой, что тех, кого мы ждем, тоже далеко не пустят. Я по-прежнему был уверен в том, что Абметов должен явиться лично, ведь, опять-таки, по моему расчету, Вэндж мог знать в лицо только его.

Меня так и подмывало усесться в то самое кресло, в котором сидел Берх. Определить в каком именно кресле он сидел не составляло труда — лишь одно такое находилось прямо перед жирной красной надписью «ТКЛ3504». Поймать Абметова на том же месте, где он беседовал с Берхом, было бы очень символично, но вряд ли реально. Пришлось занять место в углу, противоположном выходу из разгрузочного тоннеля, и спиною к дверям — теперь моими глазами должен стать Виттенгер.