Нередко пираты поднимали флаги дружественных наций, чтобы обмануть торговые суда. Это делали так часто[1186], что, по уверению Джозефа Питтса, лучше всего было не приближаться ни к какому кораблю[1187]. На кораблях гази обычно были флаги каждой страны[1188]. Иногда такую тактику даже применяли неподалеку от портов. В 1680 году реис Канарьялы (Canari, тур. «с Канар»)[1189] объявился у Ливорно под французским флагом. Тогда племянник портового реиса имел неосторожность приблизиться к пиратскому кораблю на двух шлюпках, которые ему предоставили надзиратель, ответственный за карантин, и французский консул[1190]. Впрочем, все зависело от ситуации: бывало, что пираты поднимали и флаги других корсарских портов[1191]. Когда они поднимались на чью-то палубу для проверки, но не добивались своего, именно «ложные» флаги служили приманкой для торговых кораблей, всегда пытавшихся избежать встречи с разбойниками[1192].

Карта 14. Лионский залив

Порой корсары маскировались, чтобы, не привлекая внимания, подобраться к жертве. Барбарос Хайреддин, в последнюю минуту сумев спастись от Карла V, осадившего Тунис, перевел дух у берегов Каталонии, а затем велел поднять имперские флаги и переодеть левендов христианскими солдатами. Спокойно войдя в порт Маона и не вызвав подозрений, Барбарос не только устроил охоту на португальский флот, но ограбил и порт Менорки[1193]. В 1627 году корсары, одетые будто китобои, приблизились к датскому кораблю, завидев его в порту Гриндавика (куда их увлек шторм), и легко завладели добычей[1194]. Гази усадили на четыре захваченные шлюпки двенадцать мусульман под видом рыбаков, а на галерах подняли христианские знамена. Когда же они сошли на берег у Котрона, все, кто их ни в чем не заподозрил, поплатились за свою беспечность свободой[1195].

Были приемы и сложнее, чем переодевание солдатами и рыбаками. Испанские корсары, заметив венецианский корабль «Содерина и Мемма» (Soderina e Memma), входящий в порт Продано (Пелопоннес), не просто поднимут генуэзский флаг, а притворятся, будто буря нанесла им урон и они растеряли свои шлюпки. Венецианцы попались на удочку, отправили на лодках самых лучших моряков на пиратскую палубу, а безжалостные испанские корсары сразу же пригрозили тем смертью и принудили венецианцев сдать судно. Наверное, когда они держали путь к Палермо вместе с новым кораблем и пленниками, их лица озаряла горделивая улыбка![1196] Также и Тургуд прибегнул к весьма интересной уловке, напав на две христианские галеры, которые завидел в водах Эльбы. Завладев первой, реис, прежде чем напасть на вторую, велел нескольким пиратам переодеться в одежду пленных моряков, пересадил разбойников на захваченную галеру и обманул экипаж другой, подстроив все так, чтобы казалось, будто христиане ведут захваченное кальетэ самого реиса (на самом деле его вели ряженые гази). Ловушка сработала: христиане решили, что их братья по вере укротили морских разбойников – и совершенно беспечно подплыли к хитрецам[1197].

Иногда же пиратам требовалось «показать», что у них больше (или меньше) кораблей, нежели в действительности, – или что их корабли сильнее (или слабее), чем на самом деле. Корсары делали так, когда пытались запугать торговые суда, выставляя все свои немногочисленные и мелкокалиберные орудия лишь на один борт парусника[1198]. Могли снять у парусника мачты, чтобы подманить врага, внушив тому, что галер мало. Так генуэзцы разбили пизанцев в битве при Мелории (1284): тридцать безмачтовых чектири, оставленных позади в резерве, или не привлекли внимания, или же показались просто кораблями для перевозок[1199]. В 1594 году Арнавуд Мурад-реис во главе четырех кальетэ, едва заметив две флорентийские галеры, велел спустить паруса на двух своих кораблях и прикрыл их двумя другими. Когда же приблизились вражеские галеры, реис велел вновь поднять паруса, и кальетэ вышли из укрытия[1200].

Впрочем, так порой обманывали и самих корсаров. Христианские аристократы, которым надоедали корсарские набеги, предпочитали фыркаты и мелкие торговые корабли, не желая лишнего внимания. Так, избегая корсарских глаз, они стремились уберечься от плена, а в случае, если этого не получалось, сделать так, чтобы сумма выкупа была незначительной. Это заметил даже Стамбул – а значит, подобные обстоятельства не были исключением[1201].

Корсаров, которые вели себя бесчестно, можно было заманить в ловушку, злонамеренно распространив слухи. Например, в 1704 году нидерландский адмирал Альмонде дал денег одному рыбаку, а взамен потребовал, чтобы тот поплыл в порт Остенде и сказал командиру французских галер, будто бы повстречал пять торговых парусников, идущих из Индийского океана и набитых товарами по самый фальшборт. Французского адмирала в тот же миг охватила жажда наживы: он тут же вышел из порта во главе шести галер, и даже когда увидел суда Альмонде почти рядом, все равно принимал их за торговые. Хитрый нидерландец замаскировал все их орнаментальные знаки, закрыл люки трюмов и велел спустить паруса со стеньг. Альмонде решил выманить жадных французских моряков из переполненной рифами акватории, куда не вошли бы большие парусники. Так их корабли оказались ближе к его стоянке, но он сделал не только это, а еще и велел поднять паруса, развернуться и притворно броситься в бегство.