Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На этот раз я увидел идеально сформированные современные абстрактные картины, которые я позже идентифицировал, рассматривая книги по искусству, как произведения вроде тех, что писал Кандинский. Там их были буквально сотни тысяч; они сменяли друг друга с ослепительной скоростью. […] Я узнал в них стили Пауля Клее и одну или две работы Пикассо разных периодов. […] Таким образом, я провел более восьми часов, наслаждаясь одними из самых красивых, и восхитительных, и трогательных видов, которые я когда-либо видел, сознавая, что это было чудо. […] Я не был автором этих рисунков. Само огромное их количество доказывало это.
В последующие дни я чувствовал это. […] Должно быть, я был невольным участником эксперимента по экстрасенсорному восприятию. Это было наиболее вероятно. Я знал, что ослепительная графика пришла ко мне извне, я почувствовал, что она содержит информацию и что я должен был ответить. Больше месяца я искал ответы, я даже написал в лабораторию экстрасенсорики в Ленинграде, спрашивая, используют ли они при экстрасенсорной трансляции дальнего действия современное искусство [т. е. живопись из собрания Эрмитажа]. Ответа не было. После этого я заткнулся и начал читать.
Работая самостоятельно, в полном вакууме, без подготовки, или опыта, или знания, мне приходилось полагаться только на собственную интуицию.
Я был убежден, что нечто живое пытается общаться со мной. Я был уверен, что оно явилось откуда-то сверху, – возможно, с небес. Особенно – звезды; я стал выходить из дому по ночам и наблюдать звезды под сильным впечатлением, что информация исходит от них.
Описания этих видений, которые Фил часто называл «фосфеновой графикой», появляются в «Свободном радио Альбемута», в «Валисе» и воплощаются в «костюм-болтунью» Фреда/Боба Арктора в «Помутнении». Их источник оставался скрытым, но навязчивость их содержания была безошибочной. Нечто намного большее, чем поток милых картинок, проходило через новое сознание Фила. Возможно, его «второе я» – Фома – был его правым полушарием мозга – или левым? Открывало ли незнакомое единство сознания новые реалии? Но графические изображения отмечали внешний источник, дарующий мудрость:
На первой стадии эксперимента мне нужно было совершить путешествие по книге «Бардо Тодол» [Тибетская Книга Мертвых], и я был внезапно удивлен, представ перед Афродитой, которую Эмпедокл считал порождающим принципом всей жизни, всей любви и формирования «красиса»[226] или гештальта во всей вселенной, который противостоит принципу борьбы. Что это значило, я в то время не знал.
Этот контакт с Афродитой был первым из множества столкновений с женскими аспектами божественного или, как иногда говорил сам Фил, с его собственной женской сущностью – через голос, который являлся ему во снах или в гипнотических состояниях. В то время как Фил часто называл это «ИскИном» (искусственным интеллектом), он приписывал ему женские качества и называл его не только Афродитой, но также и Артемидой/Дианой, Афиной/ Минервой, Святой Софией (Премудростью Божьей – богиней гностиков) и сестрой-близнецом Джейн, с которой, как чувствовал Фил, он временами находился в телепатическом контакте.
Ровно год спустя, в марте 1975-го, Фил напечатал хвалебную песнь этим мартовским видениям и неизвестному «оно», скрывавшемуся за ними:
16 марта 1974: оно появилось – в ярком огне, в сияющих цветах, с гармоничными очертаниями – и освободило меня от всякого рабства – внутреннего и внешнего.
18 марта 1974: оно глядело изнутри меня на внешний мир и видело, что мир, к которому я – и оно – принадлежим, неисчислимый. Оно отрицало реальность, и власть, и подлинность мира, говоря: «Это не может существовать, оно не может существовать».
20 марта 1974: оно полностью захватило меня, возвысив над ограничениями пространственно-временной матрицы; оно руководило мной, и в тот же момент я узнал, что мир вокруг меня был картонкой, фальшивкой. Благодаря его власти я внезапно увидел мир таким, каков он есть на самом деле; благодаря силе его восприятия я увидел то, что существует в действительности; благодаря его силе немыслимого решения я действовал так, чтобы обрести свободу. Оно вступило в бой, как победитель всех человеческих рабских чувств, всякого зла, всякого Железного Узилища.
20 марта действие, которое Фил предпринял, чтобы освободиться, было вызвано тем, что он назвал в «Экзегезе» «ксерокопированным посланием». Описания этого события представлены в «Свободном радио Альбемута» и, куда точнее, в «Валисе». У Жирного Лошадника (который в «Валисе» одновременно является и писателем-фантастом Филом Диком) есть сон о том, чтоб советская женщина по имени Садасса Улна связывалась с ним по почте. «Срочное сообщение вспыхнуло в голове у Жирного, что он должен ответить на ее письмо, когда оно придет». Лошадник сообщает по секрету своей жене Бет (ее прототипом была Тесса) о своем чувстве опасности. Затем наступает роковой день:
В среду Жирный получил изобилие писем: целых семь. Не открывая их, он выудил одно, на котором не было имени отправителя и обратного адреса. «Вот оно, – сказал он Бет, которая к этому моменту также была возбуждена. – Открой его и посмотри, но не позволяй мне видеть ее имя или адрес, а то я отвечу на него».
Бет открыла его. Вместо собственно письма она увидела ксерокопированный лист бумаги, на котором были помещены два книжных обозрения из леворадикальной нью-йоркской газеты The Daily World. Обозреватель описывал автора книг как советского гражданина, живущего в Соединенных Штатах. Из обзоров становилось ясным, что этот автор – член Партии.
«Боже мой, – сказала Бет, переворачивая листок. – Имя автора и адрес написаны сзади».
«Женщина?» – спросил Толстяк.
«Да», – ответила Бет.
Я [Фил] так никогда и не узнал от Лошадника и Бет, что они сделали с этими двумя письмами. Из намеков, оброненных Жирным, я сделал вывод, что оно было совершенно невинным; но что он сделал с ксерокопией, которая не была письмом в строгом смысле слова, я и по сей день не знаю, да и не хочу знать. Может быть, он сжег его, а может быть, – передал в полицию, или в ФБР, или в ЦРУ. В любом случае я сомневаюсь, что он на него ответил.
Тесса признается, что неделю, а то и дольше Фил ожидал письма, которое может «убить» его. Когда оно пришло, он дал его ей прочитать, но строго указал ей, чтобы она не давала ему это письмо. Тесса вкратце изложила ему его форму и содержание. Она вспоминает:
Отдельные слова в статье [книжном обозрении] были подчеркнуты – некоторые красным, а некоторые синим. Все эти слова были тем, что Фил называл «мертвыми сообщениями». Слова вроде «упадок», «разложение», «стагнация», «распад». Похоже было, что эта книга об упадке и разрушении американского капитализма. На конверте был обратный адрес – отель в Нью-Йорке, но имени не было [Жирный Лошадник в «Валисе», процитированном выше, говорит, что там было имя]. Как будто Филу следовало знать, кто отправил его, и как будто ему следовало написать ответ.
