Пришедше мурманы [норвежцы] войною 500 человек с моря в бусах и в шняках, и повоеваша в Варзуге погост Карельский, и в земли Заволоческой погост в Неноксе, и Карельский монастырь святого Николая, и Онежский погост, […] три церкви сожгли, а христиан и чернцов всех посекли […] И заволочане две шняки мурман избиша, а инии убегоша на море.

Последний русский набег состоялся в 1444 году, а за ним последовала карательная норвежская экспедиция на берега Двины в 1445 году. Самое страшное воспоминание обо всех этих экспедициях сохранилось в устной традиции саамов (которые вспоминали их как нападения «чуди»).

Затем последовал спокойный и богатый период времени, «расцвет» Финнмарка. Многие купцы и рыбаки из Бергена поселились на самом севере. Быть частью королевства в это время означало, прежде всего, платить налоги королю – это было куда важнее, чем быть частью какого-нибудь народа или жить на определенной территории. Это хорошо иллюстрирует фраза, посвященная самоедам (народам Северной Сибири):

Император не счел, что эти народы заслуживают находиться под его властью. Они не платят никаких налогов и лишь добровольно время от времени дарят ему несколько оленей[533].

Около 1500 года, согласно самым ранним известным нам документам, в Финнмарке жило более 350 норвежцев, плативших налоги (самым большим поселением был Вардё, где налогоплательщиков было пятьдесят). К 1567 году это число возросло до более чем пятисот, а общее число норвежцев в Финнмарке на этот момент оценивается в 2500–3000 человек[534]. Среди них было немало выходцев из Шотландии, Англии, Швеции, Дании, Голландии или Франции. К этой цифре нужно добавить несколько тысяч саамов. Все они жили на территории, равной примерно одной десятой от Франции.

Тем временем в правление королевы Маргариты Норвегия попала под владычество Дании. Официально это была уния, скрепленная в 1380 году; фактически Норвегия походила на провинцию, а то и на колонию Дании. Уния Дании и Норвегии прекратилась лишь в 1814 году, после наполеоновских войн. Этот период в норвежской истории выглядит как четырехсотлетняя «полярная ночь». Уния была заключена в силу многих причин. Во-первых, политических: королева Маргарита Датская стала наследницей норвежской короны. Во-вторых, из-за эпидемии чумы, уничтожившей треть населения Европы. В Норвегию чума пришла сравнительно поздно, но нанесла более суровый удар (считается, что от эпидемии умерла половина жителей страны). Норвегия была очень ослаблена, а Дания приходила в себя после гекатомбы. Последней из причин было реальное стремление к союзу и к экономической независимости от Ганзы, имевшей большое влияние в скандинавских королевствах: хотя ганзейская торговля обогащала Скандинавию и повышала ее уровень жизни, Дания и Норвегия всецело зависели от немцев, и не имели возможности самостоятельно развиваться.

По этой же причине в 1397 году к Дании и Норвегии присоединилась Швеция, создав Кальмарскую унию. Этот союз трех скандинавских корон собрал воедино огромную территорию, которая включала в себя, помимо Дании, Норвегии и Швеции (частью которой была Финляндия), все старинные норвежские владения, а именно Гренландию, Исландию, Фарерские, Оркнейские и Шетландские острова. Одной из первоначальных целей этого политического объединения было достижение некоторой экономической независимости от Ганзейского союза. Но датчане слишком стремились к централизации власти, а интересы богатых шведов часто расходились с интересами других скандинавов. Кризисы следовали один за другим, и в 1523 году, произошло восстание Густава Васа в Стокгольме, покончившее с Кальмарской унией[535].

С 1550 года начался долгий период упадка. В какой-то момент даже существовала угроза, что норвежское население Финнмарка покинет его. Тому было четыре главные причины.

Во-первых, конец Ганзейской лиги[536], позволявшей организовать экспорт рыбы; другие организации не смогли в полной мере ее заменить.

Во-вторых, размах Реформации в Европе. Протестанты придавали соблюдению поста куда меньше значения, чем католики. Следовательно, спрос на рыбу упал, в особенности в ганзейских странах, сделавших выбор в пользу Реформации. Норвежский рынок сушеной рыбы был дестабилизирован, если не разрушен.

В-третьих, открытие Нового света и новых мест скопления рыбы. За рыболовство принялись новые народы, плававшие на лучших кораблях. Французы и испанцы освоили тресковые банки, открытые у берегов Ньюфаундленда, к северу от Квебека. Они не сушили треску, а разрезали ее и солили, а чистили и сушили уже по возвращении домой, разложив на камнях. Эта рыба, которую называли клиппфишк, быстро стала конкурировать с более дорогой норвежской тёррфишк[537]. Новые рыбаки приплыли в те края, где до тех пор не было никого, кроме норвежцев: французы и баски – в Ледовитый океан, голландцы – на широту Британских островов, англичане – в Исландию… Даже в Бергене английская и голландская рыба стала конкурировать с северной. Цена на меха и кожи продолжала падать – Сибирь и Америка, казалось, обладали бесконечными запасами того и другого.

В-четвертых, изменение климата: начался пик малого ледникового периода, длившегося с XIV по XIX век. Температура воды понизилась, и на широтах Финнмарка стало меньше рыбы; треска и сельдь ушли в более теплые воды. Начались климатические сбои: плохие сезоны следовали один за другим, штормы усилились и участились, меньше стало дней, когда погода позволяла выйти в море… В южных краях ухудшились урожаи, и повысилась цена на муку и зерно, которых в Финнмарке совершенно не было. По сравнению с 1530 годом, в 1600-м взамен на то же самое количество муки или зерна давали в два-три раза больше рыбы.

Многие купцы вернулись в Берген, поскольку торговля стала нерентабельной. К концу XVI века количество бергенских купцов, торговавших с Финнмарком, сократилось с девятнадцати до трех. В 1580 году все бергенские и тронхеймские купцы получили право свободной торговли. Финнмарк боролся за выживание. Чтобы люди не уезжали, власти закрывали глаза на контрабандную торговлю с англичанами и голландцами, выменивавшими хлеб на рыбу, – теоретически запрещенную в силу монополии, которой обладали купцы из Бергена и Тронхейма.