Почему-то от этих слов становится больно и в носу начинает щипать. Вспоминаю, как услышала пояснения врача, когда он вышел из оперблока, и облокачиваюсь о стену, опять чувствуя слабость в ногах. Не хочу больше плакать. Может, хватит травить мне душу?

– Правда бы так сделал? 

– Угу, – кивает Ян. – Чтобы он потом эгоиста пореже включал. А то тоже слишком себе на уме.

– Иди уже, а... – киваю на дверь, понимая, что близка к тому, чтобы расплакаться. – И так тяжело... Мне его очень не хватает...

Ян поджимает губы, глядя на мокрые дорожки на моих щеках, а потом подходит ближе и обнимает, обволакивая знакомым запахом. Почти таким же, как у везунчика. Я громко всхлипываю и утыкаюсь лицом в широкую грудь.

– Ну все, не плачь, Рин. Он очухается. Вот увидишь, – заверяет Янис, поглаживая меня по спине. – Или ты так решила отомстить за свою толстовку? 

– Да, залить слезами твою. Согласись, это приятнее, чем слюни.

Чувствую, как грудь Яна подрагивает от смеха. 

Когда дверь за ним закрывается, я иду на кухню за телефоном и заказываю такси. Съезжу в пансионат к своим старичкам, а потом позову Жанну в гости. Если останутся силы.

Какое-то время стою у окна и наблюдаю, как Ян отъезжает от дома. В голове проносится вспоминание о нашей первой ночи с Эриком. Везунчик тогда намекал, что Гудвин не только смелость раздает, но еще и мозги. Я бы разыскала сейчас этого волшебника и попросила отсыпать мне немного терпения, чтобы не сойти с ума от ожидания, пока Эрик находится в своей «командировке» и не торопится из нее возвращаться.

– Так и знал, что ты здесь, – слышу я голос Яна над собой и вздрагиваю. – Что с телефоном? Опять недоступен, – говорит он с недовольством. 

Поднимаю голову и показываю сотовый, который сжимаю в руке. 

– Ты меня до инфаркта доведешь, – шумно вздыхает Янис, садясь рядом. – Вы оба, – кивает на дверь, за которой находится везунчик.

– Связь здесь почему-то не ловит. Я уже говорила об этом. Забыл?

Ян выглядит так, словно я и впрямь создаю ему кучу проблем. 

– Помню. Поэтому и приехал. Хватит здесь сидеть, а? Отвезти домой? 

– Какой в этом смысл? – отвечаю с грустной усмешкой. – Мне здесь больше нравится. Так он хотя бы за стеной. А дома все равно о нем думаю. Пока не поеду, – отрицательно качаю головой.

Ян вытягивает ноги и прикрывает глаза. Тоже устал. Это видно. Суровое выражение его лица смягчается.

– Кто тебе выписал новый пропуск? Я вчера сказал в регистратуре, чтобы тебя к Эрику не пускали. Мать? – спрашивает он.

– Да, Дина Сергеевна. В отличие от тебя, она понимает, как это важно. Эрик хоть и без сознания, но всё чувствует.

– Довести себя до ручки вам важно. Все нервы вытрепали нам с отцом, – резко выдыхает Ян.

Я хочу сказать, что Артур Ремович тоже заезжал и они долго о чем-то разговаривали в сторонке с Диной Сергеевной, но не успеваю, потому что мимо нас проносится медсестра и скрывается за дверью реанимации. 

Пальцы тут же немеют, а сердце начинает отбивать бешеный ритм, гулко стуча о ребра. Металлический вкус страха растекается по языку и постепенно заполняет рот. Если Эрик в медикаментозном сне и прийти в себя не может, пока его сознание выключают необходимой дозой препаратов, это означает, что...

Телефон выскальзывает из рук и падает на пол. Я давлю приглушенный всхлип, чувствуя, как близка к тому, чтобы лишиться сознания и отправиться следом за бездушной железкой. 

– Спокойно. – Ян поднимает мой сотовый с пола, кладет его в карман брюк и крепко сжимает меня в объятиях. – Пожалуйста, не трясись так, Рина! Сейчас всё узнаем, – кивает он на врача, который направляется в реанимацию.

Но я ничего не могу поделать с судорожными всхлипываниями и дрожью. Мне очень страшно.

Опять ожидание. Долгое. Изматывающее. Бьющее по психике. Разница в возрасте между мной и Эриком теперь только числовая – на деле я ощущаю себя дряхлой старухой, у которой не осталось ни одного живого нерва. И двадцать минут ожидания добавляют еще несколько десятков лет. Так и до бессмертия недалеко. Если выдержит сердце. 

Когда врач выходит из палаты, даже не пытаюсь встать. Во избежание всяких недоразумений вроде обморока, потому что я на пределе. Просто слушаю, как он тихо разговаривает с Янисом в стороне, и снова плачу. Уже от облегчения. Эрик жив. Перешел рубеж. Дышит сам, но все еще на стабилизирующих препаратах и очень слаб.

Ян садится рядом и ласково гладит по голове, пока я, сильно зажмурившись, пытаюсь взять эмоции под контроль. Получается не сразу. Но я очень стараюсь. 

– Рина? – привлекает он мое внимание. – С Эриком все будет хорошо. Его постепенно выведут из медикаментозного сна. Я попробую завтра уговорить врача, возможно, тебя пустят к нему на несколько минут. Подержишь Эрика за руку. Слышишь?

Я киваю, шмыгая носом.

– Позвони родителям, – хриплю, сцепляя пальцы.

– Врач сам сейчас им позвонит. Процесс восстановления не быстрый, но страшное позади. Слышишь? Ну чего ты так ревешь? Нервы?

– Да… – Поднимаю на Яниса заплаканные глаза. – Мне кажется, что сердце превратилось в сито. Состояние такое, будто месяц сижу под этой дверью...

– Зато теперь будешь знать, что Эрик лишь с виду крепкий, а на самом деле задохлик, – тепло улыбается Янис. – В детстве так же: чуть где упал – сразу травма. Поэтому и в шрамах весь. Я сейчас позвоню водителю, он тебя домой отвезет. Ты закинься какими-нибудь колесами и поспи, ладно? Серьезно говорю, Рин, отдохни. Эрику наши эмоции сейчас не нужны. Он скоро придет в себя и по другой причине начнет из тебя душу вытаскивать. Будем надеяться, процесс восстановления быстрее пройдет, чем в прошлый раз. У него теперь мощный стимул вернуться к обычной жизни. – Он подмигивает мне.

– На меня намекаешь?

– Прямо говорю. Ты только при Эрике сырость не разводи. Договорились? 

– Я возьму себя в руки, – произношу, вытирая слезы. 

Мы ждем водителя на улице, я обещаю Янису быть на связи и сажусь в салон. Оказавшись дома, немного прихожу в себя, пью чай мелкими глотками, а потом иду в кровать и впервые за несколько дней ловлю себя на мысли, что засыпаю не с тревогой в сердце, а с надеждой. На скорую встречу с везунчиком.

Два дня проходят в том же режиме: больница, дом, кровать. Утром третьего дня просыпаюсь от настойчивого звонка, который замолкает и начинает верещать по новой на всю квартиру. Телефон я оставила на кухне. Пока выпутываюсь из одеяла, мелодия прерывается и опять возобновляется, режет слух. 

– Да.

Смотрю на часы на духовом шкафу и тру сонные глаза. Десять утра. Нормально меня вырубило. Это всё от нервов. Даже успокоительное не нужно.