Мэри обдумывала весь ужас подобной перспективы, когда внизу раздался звонок в дверь. Вздрогнув от неожиданности, она выронила открытую книгу на пол. Миссис Гардинер не могла вернуться так рано… можно ли надеяться, что это пришел мистер Хейворд? Мэри понимала, это крайне маловероятно, мистер Хейворд наверняка в такой час находится на работе, но все равно приободрилась. Почему бы и нет, вдруг он просто проходил мимо или какое-то поручение привело его в Чипсайд? Конечно, шансы были минимальными, но когда объявили, что прибыл не Том Хейворд, а мистер Райдер, настроение Мэри упало до уровня нуля.

– Мистер Райдер! Мы не ожидали вас так рано. Боюсь, миссис Гардинер нет дома.

Мэри изо всех сил старалась не выдать охватившего ее разочарования, и, похоже, ей это удалось, потому что мистер Райдер, казалось, совершенно не догадывался, до какой степени ей хотелось видеть на его месте кое-кого другого.

– Жаль это слышать. Я надеялся, что сейчас самое подходящее время для чашечки кофе.

Он с надеждой посмотрел на нее, но Мэри сомневалась, что способна вести вежливую беседу этим утром – и особенно с мистером Райдером.

– Боюсь, слуги все еще убирают со стола после завтрака.

– Значит, кофейник еще не унесли далеко?

Он говорил со своим обычным добродушием, но явно был полон решимости не получить отказа.

– Знаете, мне хватило бы даже маленькой чашечки. И я с удовольствием выпью кофе остывшим.

Мэри засомневалась. Она не могла отказать мистеру Райдеру после такой просьбы. Похоже, легче принять его, чем прогнать, да и на беседу, возможно, много времени не потребуется. Мэри попросила подать кофе, и вскоре мистер Райдер добился своей цели и удобно устроился на лучшем диване миссис Гардинер, обитом желтым китайским ситцем.

– Я заглянул узнать, понравился ли вам вчерашний ужин, мисс Беннет.

– Очень понравился, сэр. Это был очень интересный вечер, во всех отношениях.

– Думаю, он понравился бы вам еще больше, если бы вы сидели на нашем конце стола – там мы вели такие дискуссии!

– Да, – ответила Мэри. – Мне показалось, что ваша беседа проходила более непринужденно, чем моя.

– Я удивился, почему вы выразили такое сильное желание сесть рядом с мистером Херстом. Мне и в голову не приходило, что у вас много общих интересов.

– Не могу сказать, что в самом деле выражала такое желание, но должна признать: в результате я знаю о скачках гораздо больше по сравнению с прошлой неделей, как о прыжках через барьеры, так и о забегах.

– Насколько я помню, – заявил мистер Райдер, – это мисс Бингли настояла на том, что вам было бы удобнее сидеть рядом с ним. Я вообразил, будто она действует по вашему желанию.

– Я уверена, что она поступила так, как считала нужным. – Мэри не собиралась никого посвящать в подробности своей размолвки с мисс Бингли. – Думаю, она сочла свой поступок проявлением доброты, по крайней мере к одной из нас.

Мистер Райдер поставил кофейную чашку и одарил Мэри доверительной улыбкой заговорщика.

– Я и не замечал, что мисс Бингли свойственны проявления доброты.

Мэри невольно рассмеялась – но тут же устыдилась своего порыва и постаралась придать лицу подобающее покаянное и сдержанное выражение.

– Как некрасиво с вашей стороны отзываться о даме так невежливо.

– Я отозвался о ней так, это правда, – пробормотал мистер Райдер. – Но смеялись-то вы.

– Да, – согласилась Мэри, – и теперь мне стыдно за это.

– Конечно, стыдно, – произнес мистер Райдер, и Мэри смутилась под его пристальным взглядом. – Вам довольно трудно вести себя невежливо. Вы не из тех, кто получает удовольствие от собственной злости.

Их беседа, которая, как надеялась Мэри, получится легкой, яркой и беззаботно-светской, почему-то приняла совсем другое направление, которое не пришлось девушке по душе.

– Право же, мистер Райдер, вы меня совсем не знаете. Вы не можете судить, на что я способна или как могу себя вести.

– Я должен возразить вам, мисс Беннет. Мне кажется, я очень хорошо знаю, какая вы. И прежде чем вы начнете протестовать, я поясню, почему так считаю. Во-первых, на меня влияет суждение моего друга. Том очень высокого мнения о вас – он всегда отзывается о вас в самых возвышенных выражениях, – а ему я доверяю как никому другому. Во-вторых, я прислушиваюсь к собственным ощущениям. Мое сердце подсказывает, что вы именно та, кем кажетесь, и я охотно в это верю. В вас нет никакого притворства, мисс Беннет. Все ваши лучшие качества на виду. Их не скрыл и не испортил наш фальшивый мир. Мне не нужно знакомиться с вами ближе, чтобы убедиться, что это правда.

Мэри не могла больше усидеть на месте под невыносимо пристальным взглядом мистера Райдера. Она рванулась вперед, подхватила с пола упавшую книгу и осторожно положила ее рядом с собой на диван.

– Это наблюдения очень личного характера, – сказала она.

– Я понимаю, что в гостиной обычно о таком не говорят, – ответил мистер Райдер. – Но вы же знаете, я не очень высокого мнения о жалких правилах, которым мы подчиняемся во имя хороших манер или вежливости.

– Да, – мягко согласилась Мэри. – Кажется, вы уже упоминали об этом.

Воодушевленный их разговором, мистер Райдер поднялся и принялся расхаживать по комнате.

– Я убежден, мисс Беннет, что наша неспособность выражаться напрямую, говорить правду о том, что мы думаем и чувствуем, является одним из величайших проклятий нашего века. Мы говорим, будто чтим искренность и честность, но не подтверждаем слова делами. Вместо этого прячемся за тысячей двусмысленностей и уловок, которые нам нравится называть вежливостью, и сознательно закрываем глаза на наши истинные чувства, хотя понимание их могло бы навсегда изменить нашу жизнь.

Он остановился у буфета и легко положил на него руку, приняв очень элегантную позу.

– Вот во что я верю, мисс Беннет. И я пришел сюда сегодня, чтобы претворить это убеждение в жизнь и совершить величайшую неприличность, честно сказав вам, что я о вас думаю.

– Разумный ли это поступок, мистер Райдер? Бывают случаи, когда по самым разным причинам некоторые вещи лучше не говорить.

– Не могу согласиться. Я намерен жить по более смелым принципам.

Некоторое время он стоял молча, наверняка представляя себе различные варианты развития событий после такого решения, а затем вернулся на свое место на диване напротив Мэри.

– Я размышлял о том, как мне достичь своей цели, – пояснил мистер Райдер более задумчивым тоном, – и мне показалось, что поэзия – лучший способ донести свои мысли. Я и сам пытался нацарапать несколько строк, но получилось не так, как мне хотелось бы. Потом мне вспомнились стихи мистера Вордсворта, и когда я просмотрел их, то обнаружил: они так хорошо подходят вам – так точно описывают ваш дух, – что большего мне искать и не требовалось.