Анжела внимательным взглядом окинула лицо Зига: швы, синяки под глазами, ссадины. Левая рука – в гипсе.

– Вы лежали у нас всего несколько дней назад.

– Меня зовут Зиг. Можно просто Зигги.

Медсестра не отреагировала.

– Вы знакомы?

– Конечно, знакомы. Я за ней и приехал, – ответил Зиг.

– Я говорю не с вами, а с ней, – отшила его Анжела, поворачиваясь к Ноле и выдергивая руку из ладони гостя.

– Да, – ответила Нола из коляски, – я с ним знакома.

– Вы согласны…

– Он безобидный, – перебила ее Нола. – Я его одной левой сделаю. – Она приподняла металлический костыль, лежащий поперек инвалидного кресла.

Медсестра немного потопталась на месте, сомневаясь, можно ли верить пациентке. Она решила, что нет, но выбора у нее тоже не было.

– От имени Кентской больницы общего профиля и в упреждение возможных страховых претензий объявляю, что вы официально выписаны. Желаю вам всего хорошего, мисс Нола. Меня ждут другие пациенты, например мистер Коппелмен, который постоянно жалуется на вонь в палате, хотя сам ее запердел.

Зиг с Нолой проводили взглядом медсестру, не проронив ни слова, пока за ней не закрылись двери лифта.

– Зачем вы приехали? – спросила Нола.

– Тебе не нужна попутка? – Зиг повертел на пальце ключи. – Я на машине.

Нола глянула на него снизу вверх – Зиг улыбался одними глазами, прикусывая щеку. Возбужден. На что-то надеется.

– Я поеду на такси, – ответила она.

– В Вашингтон? Ты же домой едешь, верно? Знаешь, во что обойдется такси до Вашингтона? По меньшей мере триста, а то и все четыреста баксов. Думаешь, потянешь? А со мной – бесплатно. Не упрямься.

Нола метнула быстрый взгляд. У Зига сжалось сердце при виде того, как она осунулась.

– Ладно. Не буду. Но и вы не упрямьтесь и не принимайте решений, о которых через две минуты пожалеете. Весь этот разговор со мной и тот ни к чему.

Зиг не нравился Ноле. Она стала лучше его понимать, однако симпатии к отцу Мэгги у нее не прибавилось.

– Моя сумка сзади…

– Вижу. Уже несу, – кивнул Зиг, хватая с ручки инвалидной коляски хозяйственную сумку, набитую одеждой, лекарствами и послеоперационными наставлениями.

– Смотри под ноги, – напомнил Зиг, выводя каталку из дверей центрального входа и направляясь к старенькой «Хонде Одиссей» выпуска 2011 года.

– Минивэн?

– Взял напрокат с работы. Хоть ноги сможешь вытянуть.

– В Довере есть минивэны?

– Почти во всех моргах есть. Для перевозки гроба задние сиденья откидывают и…

– Понятно, – перебила его Нола.

На улице, несмотря на холод, туда-сюда расхаживала, говоря по телефону, врач-азиатка с вялым подбородком. Губы засохли и растрескались, она постоянно их облизывала. Не подготовлена. Или ленива. А может, просто устает много.

Когда они подъехали к пассажирской двери фургона, Зиг зашел спереди, чтобы помочь Ноле подняться с коляски.

Она отмахнулась и, прыгая на одной ноге, установила костыли в нужное положение. Сама открыла дверцу и скользнула на переднее пассажирское сиденье.

Внутри минивэна пахло лимонной свежестью, пыли не было, приборная доска сияла чистотой. У военных такое редко встречается, Довер – исключение. И все-таки Нола заметила: на радиоприемнике не хватает одной ручки, на ветровом стекле осталась щербина от попавшего в него камешка, слева от ее бедра из прошивки кожаного сиденья вылезла нитка.

– Пристегнулась?

Нола кивнула.

Оба молчали, проезжая мимо семейных магазинчиков главной улицы, где половина фасадов из красного кирпича выглядели свежими и подновленными, в то время как вторая половина приходила в упадок и пестрела объявлениями о сдаче в аренду, как если бы город еще не решил, жить ему или умереть.

Нола не раскрыла рта, когда Зиг свернул на шоссе № 301 в южном направлении и ландшафт расступился, а дорога стала напоминать любой четырехполосный коммерческий хайвей Америки с «Уолгринами» и «Пицца Хатами» вместо семейных лавок по бокам.

Они проехали пару миль, пространство по сторонам дороги раздвинулось еще шире, магазины больше не попадались. По обе стороны от шоссе, насколько хватало глаз, тянулись поля, испещренные островками снега.

– Здесь выращивают пшеницу и ячмень, – сообщил Зиг, показывая пальцем на бескрайний простор справа. – Можно подумать, что мороз этим злакам во вред, а на самом деле под снегом тепло. Мелкие зерновые его любят.

Нола опустила козырек, чтобы висящее низко в небе, готовое закатиться оранжевое солнце не слепило глаза. Когда лицо погрузилось в тень, в ноге проснулась боль. Нола поерзала на сиденье, но не выдала себя ни словом.

– Мне очень жаль, что тебя уволили, – через некоторое время сказал Зиг.

Нола повернула к нему лицо, она не ожидала, что новость распространится так быстро. Белый дом приостановил публикации в прессе и, вероятно, еще договаривался с местными органами правопорядка о прекращении судебного преследования, но после всего, что наворотила Нола – тайком проникла на свою бывшую военную базу, напала на Маркуса и затащила его на катер, расстреляла Гудини с Ройолом…

Самозащита – так ее действия классифицировал назначенный военным ведомством юрист. В Белом доме не стали спорить. Они, конечно, открыто не признаются, однако президентская команда, должно быть, страшно рада, что Гудини и Ройола больше нет в живых. Без них куда как проще подчистить хвосты. Операцию «Синяя книга» переименуют, всех, кто на нее завязан, возьмут под крыло, их доброе дело будет продолжаться. Жизнь пойдет своим чередом. Однако Нола знала правду уже несколько дней. Даже если в Белом доме довольны, военные – другая история. Подумаешь, что ты спасла положение. Раз нарушила субординацию – получи по заслугам.

– Я заметил, что назначили нового штатного художника, – добавил Зиг. – Нелегкая у тебя была работенка.

Нола промолчала.

– Но после того, что ты сделала… Я удивлен, что тебя всего лишь уволили на общих основаниях.

– С почетом, – поправила Нола.

Зиг согласно кивнул.

– Тебе разрешили через полгода пройти переаттестацию. Я уверен, что характеристику поменяют. Из кожи вылезут, но обеспечат тебе почетное увольнение.

Нола смотрела прямо перед собой. Из-за тени от козырька казалось, что у нее завязаны глаза.

– Нола, к твоему сведению, я рассказал им, какую помощь ты…

– Зачем вы приехали, мистер Зигаровски? Чтобы услышать мое «спасибо»? Вы ради этого решили тащиться в такую даль?

Зиг даже не обернулся, он был заранее готов к подобному вопросу.